Но родственники Девлина оказали Анджелике такой радушный прием, словно она – часть этого большого семейства.
– Я бы хотела показать вам наш дом, – предложила Мэгги, бросив взгляд в противоположный конец гостиной.
Такер и Девлин сидели по обеим сторонам от Морин Фостер. Мать держала ее «мужа» за руку и смотрела ему в глаза так, словно не могла разглядеть его лицо как следует.
Глядя на них, Анджелика почувствовала, как горячие слезы обжигают ей горло. Никто уже очень давно не смотрел на нее с такой любовью.
– Не думаю, что нас будет не хватать им, – продолжила Мэгги, – а все остальные вернутся только к ужину. Тара присмотрит за Робби и Гвен… Правда, Тара Морин?
Она взглянула на свою двенадцатилетнюю дочь, сидевшую на полу с двумя малышами. Та кивнула и поставила еще один кубик в пирамиде, которую она уже строила довольно долго.
– Да, присмотрю, – спокойно ответила девочка. Поднимаясь с дивана, Анджелика вздохнула.
«Ваш выход. Сцена – слева», – подумала она, готовясь к тому, что будет, хотя и в осторожной форме, но все-таки допросом. Встреча с Такером прошла гладко. Но женщину обмануть намного труднее.
– Давайте начнем со двора. Такой чудный день… Весна – мое любимое время года.
С этими словами Мэгги направилась к дверям.
* * *
В каштановых волосах его матери появилась седина, лицо покрыла сеть Морщин. В то время, как Девлин предполагал, что она могла уйти в мир иной, ему и в голову не приходило подумать о тех внешних переменах, которые неумолимо приходят с годами. Он всегда помнил маму такой, какой она была во времена его детства. «Самая красивая женщина во всех четырех округах», – обычно говаривал его отец, и Девлин всегда с ним соглашался, потому что никто не годился ей и в подметки.
Морин погладила долго отсутствовавшего сына по щеке во второй раз за последние пять минут. Слезы все еще сверкали в уголках ее некогда прелестных глаз.
– Я уже даже и не думала увидеть тебя, – повторила она. – Считала потерянным навсегда, как Грэйди и твой отец.
Выглядело бы по-детски глупо – хотя ему очень хотелось – говорить ей, как часто у него возникало желание приехать, сколько ночей он провел, мечтая о встрече с матерью и представляя, как она сидит на веранде Твин-Виллоуз… Господи! Как Девлин тосковал по ней! Не мог он объяснить матери, почему не приезжал. Морин Брениган никогда бы не поняла, почему ее сын стал бродягой с револьвером в руках и жил по другим законам, нежели ее старший. Это прозвучало бы оскорблением всему, за что боролись всегда Брениганы.
