— Гидра! — подтвердил Карпуха.
В это время Зуйко внёс в комнату завёрнутого в одеяло Гришу. Мальчики вскочили. Мать всплеснула руками.
— Умер?
— Жив! — сказал Зуйко. — Василий Васильевич просил приютить на время. Куда положить?
Мать шагнула к кровати, взялась за одеяло, чтобы откинуть его, но смысл всего происходящего дошёл до её сознания. Она повернулась к матросу с искажённым от негодования лицом, спросила с придыханием:
— Это как же?.. Она моих детей погубить хотела, а я должна…
— Варвара! — отец даже пристукнул кулаком по столу. — Он не виноват!
— И болен к тому же! — крикнул Федька.
— Болен он! — подхватил Карпуха.
Все услышали тихое всхлипывание. Гриша шевельнулся на руках у Зуйко, повернул заплаканное лицо к Дороховым, с тоской и отчаяньем посмотрел на них.
Мать откинула одеяло на кровати.
— Клади.
Зуйко уложил Гришу, присел к столу.
— Вот что я вам скажу… Не мать она ему, а Егоров — не отец. И вообще считайте, что нету у вас соседей. Один парнишка остался. Оставите — третьим сыном будет у вас… Вот так!
И матрос ушёл, забыв переодеться…
Под утро к Дороховым зашёл Крутогоров. Он попросил никому не рассказывать об аресте и предложил на все вопросы отвечать приблизительно так: мол, соседи очень переживали смерть Яши и решили уехать, чтобы подыскать другое жильё. Гришу они временно оставили у Дороховых.
— Кто же они на самом деле? — спросила мать.
— Мы вас тогда вместо них потревожили! — улыбнулся Василий Васильевич.
Больше он ничего не добавил.
Прошла неделя. Крутогоров по нескольку часов в день беседовал с арестованными то порознь, то вместе — с мужем и женой. Он именно беседовал, а не допрашивал, потому что чувствовал в них людей сильных, волевых, заранее всё продумавших на случай провала.
«Крепкие орешки!» — определил он, и не столько расспрашивал, сколько сам рассказывал, предупредив, чтобы они поправили его, если он ошибётся в чём-нибудь.
Крутогоров начал с того, что назвал их настоящую фамилию. Самсоновы не спорили и подтвердили, что это действительно они.
Василий Васильевич, используя полученные из Петрограда сведения, довольно точно обрисовал последние годы их жизни.
— Вы обслуживали «почтовый ящик». Летом в лодке, зимой по льду кое-кто пересекал в Финском заливе границу, добирался до Елагина острова и оставлял корреспонденцию.
— Ничего подобного! — спокойно возразил Самсонов. — Это ваша выдумка.
Крутогоров продолжал:
— Потом вас что-то испугало, и вы затеяли хитрую игру — усыновили осиротевших мальчишек. Расчёт был верный: кто вздумает взять на подозрение таких прекрасных людей?
