Машина неслась по просёлку с такой скоростью, что разговаривать было невозможно. Трясло и подбрасывало — только держись. Крутогоров торопился, требовательно поглядывал на водителя и повторял:
— Жми! Жми!
Федька с Карпухой сидели сзади, закутанные для тепла в брезент. Алтуфьев придерживал мальчишек, облапив их правой рукой, и подмигивал, когда машину подкидывало на ухабах. Братья отдыхали. Приключений за этот день было столько, что они отупели и ничему не удивлялись. Поесть бы и спать!
Перед выездом из леса водитель потушил фары. Внизу была деревня.
— Стой! — скомандовал Крутогоров. — Дальше — пешком. Машину убери с дороги.
Долетел отдалённый гудок.
— Успели! — произнёс Алтуфьев.
Мальчишки догадались, что это прогудел паровоз, подъезжая к их полустанку. Значит, поезд, с которого их столкнули, только что добрался до остановки.
В темноте торопливо спустились к дому Дороховых. Вошли во двор и на крыльце увидели мать. Мальчишки сжались, ожидая неминуемой грозы. Но Крутогоров опередил её.
— Меня ругай, Варвара Тимофеевна! Я виноват… А ещё больше — твой постоялец! Уж я ему!..
Посмотрев на сыновей и удостоверившись, что они целы, мать как-то сникла и потёрла ладонями виски.
Отец встретил их у двери. Федька заметил, как блеснули радостью его глаза, а рука замахнулась для отцовского подзатыльника. Но Алтуфьев подставил локоть.
— Бу-дет!.. Парни и так натерпелись… Радуйтесь, что живы! Они же чуть…
— Потом! — прервал его Крутогоров и повысил голос: — Зуйко!
— Есть! — ответил с чердака басок матроса, и на лестнице загремели его ботинки.
Видно было, что он только пришёл домой. Даже переодеться не успел — стоял перед Крутогоровым навытяжку в мокрых брюках, плотно облепивших ноги до самых колен.
— Где он? — спросил Крутогоров.
— Дома. Минут десять как вернулся… Погулял я с ним сегодня!
— Он тебя за нос водил! — раздражённо сказал Крутогоров и добавил: — Будем брать!
Василий Васильевич вышел в сени. Алтуфьев шагнул за ним. Зуйко спросил у мальчишек:
— Где были, мазурики?.. Мать извелась совсем!
Не дождавшись ответа, Зуйко тоже скрылся в сенях. Между избой Дороховых и двухэтажным флигельком — метров двести. Темно. Чуть отошёл от освещённых окон — и пропал. Лишь приглядевшись, притерпевшись к темноте, можно было увидеть три фигуры, приблизившиеся к флигельку. Василий Васильевич потянул за ручку. Дверь открылась.
