И вот сейчас этот самый БИМ оказался в подчинении у крошечного кибердиагноста госпитального отсека — сущей козявки по сравнению с ним самим.
Было над чем задуматься.
— Ну, так как насчет выхода на пляж? — повторил Рычин.
— Что-то не располагает, — признался Стефан.
— Чем ты это мотивируешь?
— Предчувствия… — стыдливо промямлил второй пилот.
— Предчувствия — это исключительно моя стихия, — поставил его на место командир.
— Постой, Михайла, — вмешался рассудительный Темир. — Если, как ты подсчитал, коллектив экспедиции находится в состоянии незапрограммированного отдыха уже шестнадцать суток, то несколько часов промедления с нашей стороны ничего существенно не изменят. Попытаемся вынудить силу, действующую на Камарге, как-то проявить себя, определить свою программу.
— И ты предлагаешь?..
— Запросить у этого Гиппократа рекомендации на предмет нашего выхода из корабля. Сразу станет ясно, что и почему он сделал со своими людьми.
— Резонно. Тем более что никто не принудит нас этим рекомендациям следовать.
Темир запросил. Главкиберврач поспешно и даже как-то обрадованно предложил вновь прибывшим немедленно пройти полное медицинское обследование в госпитальном стационаре.
— Хм, — усомнился командир, — а с чего бы это? У нас на корабле за экипажем осуществляется постоянный бесконтактный меднадзор, как и положено по уставу космофлота. Если бы наблюдались отклонения от психофизических норм, корабельный кибермед тут же поднял бы тревогу. Но все спокойно. Как, впрочем, и на Камарге. К чему же такая перестраховка?
«Даже секундное пребывание на поверхности этой планеты уже может отразиться на состоянии здоровья человека», — пророкотал камаргинский БИМ, зловеще понизив голос сразу на две октавы.
— Запугивает, — шепнул Стефан.
Рычин пожал плечами:
— Ну, это он не на тех напал. Будем брать быка на рога: база Камарго, доложите, чем вызван вынужденный режим, в который помещены все члены экспедиции?
«Прошу уточнить, кто задает вопрос?» — отпарировал БИМ.
Рычин аж захлебнулся. Но справился:
— На связи командир контрольно-спасательного корабля «Три богатыря» Михаил Рычин. Подтверждаю личным киберкодом.
Он вынул из нагрудного кармашка комбинезона ни разу не использованную до сих пор печатку персонального кода и сунул ее в специальное гнездо микрофона.
Камаргиный БИМ проглотил сигнал, выдержал театральную паузу и изрек прокурорским тоном:
«Персональный опознавательный код в экстремальных ситуациях может быть передан роботу и использован последним в личных целях».
