Грэхем покачал головой.
— Брайлинг мертв.
— Последующий осмотр показал, что субъект перенес Анабиоз великолепно.
— Повторяю, он мертв.
Верховный Отдел уставился на Проллера.
— Вашей единственной задачей, — холодно заметил Дживен, — было следить, чтобы
старший инспектор не потерпел неудачи. Излишне объяснять, что ему и в голову не
могло прийти, будто он совершил ошибку.
— Видите ли, сэр, — ответил Проллер, — произошло нечто очень странное. Интуиция
старшего инспектора называет это убийством. Проверки и испытания специалистов
лаборатории показывают, что Брайлинг нормально перенес Анабиоз и состояние его
здоровья хорошее. Все, что мне требуется — это получить разрешение на
лабораторные исследования: я должен докопаться до истины.
— Если ваши исследования дадут отрицательный результат, это не явится
доказательством ни за, ни против, и старший инспектор будет по-прежнему думать,
что потерпел неудачу. Если же результат окажется положительным, он будет уверен,
что проиграл. Будьте так любезны растолковать мне, каким образом эти проверки
могут способствовать выполнению вашей задачи.
— Но, сэр...
— Старший инспектор предотвратил сотни убийств. И он предотвратит их еще, если
только его карьера не потерпит крах в результате этого нелепого случая. В ваших
руках, Проллер, карьера старшего инспектора.
— Слушаюсь, сэр.
Стэймиц нахмурился.
— Вы — помощник инспектора Грэхема. У меня есть распоряжение судьи...
Проллер пренебрежительно отмахнулся.
— Я и не думаю соваться в ваши дела. Я только заглянул, чтобы выразить свое
сочувствие.
— По какому случаю?
— Брайлинг и в настоящей жизни вам немало досаждал, — мягко проговорил Проллер.
— А эта Отсрочка сделает его и вовсе недосягаемым для правосудия. То-то он
посмеется над вами, когда вернется к жизни.
— Ваши соболезнования неуместны, — возразил Стэймиц. — Я вовсе не испытываю
неприязни к Брайлингу. Напротив, я благодарен за то, что он открыл в моей
конторе большой заказ. Отсрочка на максимальный период — необычайно выгодная
сделка.
— Хотелось бы мне знать, что он подумает, когда откроет глаза через пять сотен
лет. «Я улизнул! Все мои миллионы при мне, а Стэймиц вот уже многие сотни лет —
не более чем прах!» А вам как представляется, о чем он подумает?
— Я не испытываю никакой неприязни к Брайлингу, — повторил Стэймиц. — Я верю в
Верховное Правосудие. И я со спокойной душой вверяю ему Брайлинга.
— А Верховное Правосудие еще будет иметь полномочия через пять сотен лет? —
спросил Проллер.
