Потребовался чуть ли не целый час, чтобы обеспечить присутствие высокомерного, церемонного местного князька; он и один из его помощников, оба в своей сложной опереточной форме и оба — кипящие от возмущения, были наконец доставлены в кабинет Худа. Они молчали, ожидая услышать, для чего их сюда привели.
Худ так и не сменил халат и шлепанцы на что-нибудь более пристойное; стоя перед письменным столом, он в который уже раз перечитывал специальный выпуск «Тайме»:
ПО СВЕДЕНИЯМ НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ПОЛИЦИИ, ЛЕГИОНЫ ЦЕМОЛИ ПРИБЛИЖАЮТСЯ К ГОРОДУ, ВОЗВОДЯТСЯ ЗАГРАЖДЕНИЯ, НАЦИОНАЛЬНАЯ ГВАРДИЯ ПОДНЯТА ПО ТРЕВОГЕ.
— Кто этот человек? — Повернув газету, он показал заголовки молча стоявшим землянам.
— Я... я не знаю, — чуть запнулся Леконт.
— Бросьте, мистер Леконт, — сказал Худ.
— Дайте я посмотрю, — нервно попросил Леконт. Он торопливо пробежал глазами статью; руки, державшие газету, заметно дрожали.
— Интересно, — сказал он в конце концов. — Но я могу сказать только одно — для меня это такая же новость, как и для вас. Вы должны понять, что после Несчастья у нас очень мало каналов получения информации, поэтому вполне возможно появление политического движения, о котором мы ровно ничего...
— Прошу вас, — прервал его Худ. — Не стройте из себя дурачка.
Леконт густо покраснел.
— Вы меня вытащили из постели посреди ночи, — сказал он, заикаясь от возмущения (или страха?). — И я пытаюсь помочь вам, чем только могу.
Послышались шаги, и через открытую дверь кабинета вошел, скорее влетел, Отто Дитрих. Выглядел он крайне мрачно.
— Худ, — торопливо, ни с кем не здороваясь, сказал полицейский. — Рядом с моим штабом есть киоск« «Нью-Йорк Тайме», и в нем только что появилось вот это.
Его рука сжимала тот же самый специальный выпуск.
— Чертова машина вовсю печатает эту бумажку и распространяет ее по всему свету, так ведь? И в то же самое время наши ударные отряды, находящиеся на месте, не видят ровно ничего — ни перекрытых шоссе, ни передвижения военизированных частей, да и вообще — никакой активности, заслуживающей внимания.
— Знаю, — отозвался Худ; он чувствовал себя очень усталым. А снизу, из-под земли, все так же доносился глухой рокот; газета печатала свой специальный выпуск, информируя весь мир о походе сторонников Бенни Цемоли на Нью-Йорк — призрачном, иллюзорном походе, возникшем, по всей видимости, прямо в цефалоне, мозге газеты. Выключите ее, — сказал Дитрих.
— Нет, — покачал головой Худ. — Нет. Я хочу узнать больше.
