Приглашенные начали прибывать в девять вечера, и скоро роскошные автомобили заполнили слабо освещенный паркинг, от которого к дому вела гравийная дорожка. В вечерних сумерках мне были хорошо видны огоньки сигарет шоферов, оставшихся ожидать своих хозяев.
Гардони, после того как сообщил, за какими томами в книжном шкафу кабинета спрятал свой пистолет, взялся лично сопровождать меня при осмотре дома, проведя по трем десяткам комнат и заставляя восхищаться бесчисленной коллекцией картин (подлинники!), изделиями из стекла и мебелью ценных пород. В небольшом зальчике, служащем домашним театром, с телевизором на жидких кристаллах, проигрывателем для компакт-дисков, видеомагнитофоном последней модели и целой стеной видеокассет, я почувствовал, что у меня вот-вот разорвется сердце.
Если мне предстоит родиться вновь, то помимо здоровых мозгов мне хотелось бы иметь богатую семью.
Я осмотрел также подвальные помещения, с видом профессионала порывшись среди оплетенных бутылей, копченостей, холодильников и морозильных камер, которых было бы достаточно для солдатской столовой. На лестнице между этажами я познакомился с хозяйкой дома, очень худой дамой лет тридцати пяти, увешанной золотом и жемчугами, протянувшей мне кольцо для поцелуя.
А еще через несколько минут в одной из комнат третьего этажа при отвратительном свете галогеновой лампочки я удостоился чести лицезреть и мифическую Алису-Мятежницу.
Как я и предвидел, эта была не самая приятная встреча.
Девчонка валялась на кровати в ночной рубашке, рваных джинсах и гольфах. Создавалось впечатление, что она не мылась несколько дней: отвратительный запах в комнате не мог перебить даже аромат курившихся сандаловых палочек, воткнутых в глиняную подставку, – такие продаются в любой лавчонке.
Алису можно было бы назвать симпатичной, не будь ее мордашка утыкана везде, где можно и где нельзя, колечками и другими металлическими предметами. Лично мне не очень нравится чрезмерный садомазохизм.
В кресле, рядом с кроватью, восседала охраняющая ее сиделка, сильно смахивающая на персонаж моих кошмаров: огромная тетка с центнер весом, далеко за пятьдесят, с густо накрашенными губами и веками, в туго сидящем белом халате, заляпанном едой. Звали ее Труди.
Алиса с отвращением на лице оглядела меня с головы до ног, а затем спросила, какого хера хочет от нее этот кусок дерьма. Смутившись, ее отец сделал попытку представить меня, но она принялась орать на нас, не меняя позы и выражения лица. Она требовала, чтобы мы – свиньи, хозяева и слуги хозяев – сейчас же убирались вон.
