— Панци. Папа со временем решил, что должен просвещать самую отсталую, южную часть Квадлинии. Мы несколько раз переезжали из дома в дом, но все они были одинаковые: маленькие, тесные, в унылой болотной глуши, полной кровавой красоты. Рубинов, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Фьеро. — Где-то лет двадцать назад, может, чуть больше, авантюристы из Изумрудного города обнаружили в Квадлинии залежи рубинов и кинулись их добывать. Сначала при регенте Пасториусе, а после переворота — при Гудвине. Власть меняется — мерзавцы остаются. Разве что при Пасториусе добыча рубинов не сопровождалась такой жестокостью и зверскими убийствами. Инженеры привезли на слонах камни, перегородили реки, вырыли карьеры, плескаясь в вонючей воде. Папа решил, что вся эта неразбериха идеально подходит для миссионерской работы, и не ошибся: Квадлины выступали против Гудвина разрозненными языческими племенами с камнями в руках. А тут пришел папа, заговорил о едином боге и о всепрощении, объединил воинственные племена и убедил их покориться обстоятельствам. После чего их согнали с обжитых земель и отправили скитаться по свету. Все с благословения святой унионистской церкви.
— О, да у тебя на нее зуб!
— Меня использовали, понимаешь? Не чужой человек, а мой дорогой папочка меня использовал. И Нессутоже, но меньше, потому что она плохо ходила. Мы были наглядными пособиями. Не важно, как я пела: когда квадлины смотрели на меня, то готовы были верить ему из-за моего уродства. Если уж Безымянный Бог любит такую страшилу, как я, то насколько он будет добрее к здоровым и неиспорченным им.
— То есть тебе безразлично, где сейчас твой отец и что с ним?
— Как ты можешь такое говорить? — От возмущения Эльфаба села. — Я люблю этого сумасшедшего слепого старика: он искренне верит в то, что проповедует. Папа даже думал, что умерший квадлин с татуировкой новообращенного счастливее своих живых соплеменников, потому что уже находится в раю. Он верил, что выписал целому народу билет в загробную жизнь, в мир Безымянного Бога. Я думаю, он доволен своей работой.
— А ты — нет?
— Может, это действительно стоящая работа, откуда я знаю? Только она не по мне. Деревню за деревней обращали мы квадлинов. Деревню за деревней разрушали шедшие следом инженерные отряды. А между тем в Изумрудном городе никто не подавал голос протеста. Конечно, кому было дело до каких-то там квадлинов?
— Но почему твой отец вообще решил идти в Квадлинию?
