Бургойн отыскал место рядом с ржавым фургоном. Дождавшись, когда мотор заглохнет, он спросил:
– А вы занимаетесь убийством Треджьера?
– Нечто вроде того. Если это случай терроризма, то полиция найдет отгадку. А если убил кто-нибудь из его знакомых, то, возможно, мне удастся разгрызть этот орешек... Кстати, он ни о чем важном не обмолвился, когда вы вместе спасали Консуэло?
Я почувствовала, как пристально он смотрит на меня сквозь ночной мрак.
– Это что, шутка? – в конце концов спросил он. – Видите ли, я не настолько хорошо знаю вас, чтобы сразу понять, когда вы шутите, а когда нет... Все, о чем мы тогда говорили с Малькольмом, касалось сердечной аритмии пациентки.
Мы спустились по скалам к дюнам. Народу на пляже было меньше, чем на набережной. Я скинула сандалии и вошла в воду. К вечеру она стала очень теплой и нежно ласкала Ноги.
Бургойн пожелал узнать, как далеко я продвинулась в моем расследовании.
– О, я пока разговариваю с людьми, с теми, с другими. Когда они злятся, мне кажется, что им что-то известно. Я расширяю круг, говорю с другими людьми. И наконец, когда образуется сырой материал, начинаю проторять тропинку. Боюсь, не очень-то все это по науке, знаете ли...
– Очень похоже на медицину. – Я смотрела, как он сидел на песке, поджав ноги, обхватив руками колени. – Несмотря на то, что у нас совершенная аппаратура, большинство диагнозов ставится на основе расспросов, изучении тех или иных казусов, бывших ранее... Ну а с кем вы говорили относительно смерти Треджьера?
– С людьми, которые его знали, с теми, кто мог знать его с самой неожиданной, парадоксальной, возможно, даже с дурной стороны.
– И поэтому нарвались на нож?
– Собственно, да. Впрочем, мне наносили раны пострашнее этой. Другое дело – лицо. Кому хочется щеголять со шрамами?
– А какие отношения были у него с доктором Хершель? – загадочно спросил Бургойн. – Он был ее партнером?
– Вроде бы так. Он оставался за старшего в клинике трижды в неделю, по утрам, с тем чтобы Лотти могла ездить с визитами. И у него был кабинет для приема своих пациентов. Малькольм имел диплом по акушерству, но был также полноправным членом общества патологоанатомов.
– Стало быть, она очень переживает его кончину?
– Да, можно сказать, так. И потом ее работа значительно усложнилась.
Я отогнала комаров, начавших виться у моего лица, издавая тонкий, пронзительный писк.
С минуту Бургойн молча смотрел на озеро, потом отрывисто сказал:
– Надеюсь, она не очень винит нас в смерти Консуэло.
