Мистер Контрерас открыл мне парадную дверь.
– Хотел проверить, – заявил он, – свои идут или чужие. Ты сегодня получше себя чувствуешь?
– Значительно. Спасибо!
Я поднялась по лестнице. Не скажу, что утро – мое самое любимое время суток. Тем более что в течение лета я в первый раз встала так рано. А потому и настроения для светских бесед не было.
Я подошла к сейфу, встроенному в один из стенных шкафов, вынула револьвер. Редко его ношу, но если Роулингс захомутал Серджио, а я напишу жалобу, оружие может понадобиться. Я тщательно почистила, смазала и зарядила «смит-и-вес-сон». С полной амуницией револьвер весил два фунта – без практики непривычная тяжесть. Я заткнула револьвер за пояс и немножко потренировалась, быстро вынимая оружие и вновь укладывая его на место. Конечно, хорошо бы регулярно посещать стрельбы, но когда у вас миллион других забот...
Затем я прошла в кухню. Ягодный йогурт пришелся кстати, я с легкостью съела два стаканчика, перелистывая «Геральд стар». Там был спортивный отчет, который я уже знала... Я бросила стаканчики в посудомойку. Благодаря стараниям мистера Контрераса это была единственная грязная посуда в доме. Наверное, стоит почаще приглашать его ужинать...
Я оглядела жилую комнату. Беспорядок страшный, но все удобно, комфортно. И я вовсе не думала прибираться только потому, что Бургойн пригласил меня на похороны Консуэло. Следуя той же логике, я не прикрыла покрывалом постель, а шорты и свитер швырнула в кучу другой одежды, валявшейся в кресле.
Пройдя в ванную, я вновь постаралась трезво взвесить ущерб, нанесенный моему лицу. Красно-пурпурные тона уже наливались желтизной и голубизной. Когда я прижимала язык к внутренней стороне ранки, то боли не было, хотя ощущались скрепки швов. Пирвиц был прав: до свадьбы все заживет. Мне показалось, что макияж лишь подчеркнет ужас моей физиономии, поэтому ограничила свой туалет тщательным ее промыванием и присыпкой, которой меня снабдили в «Бет Изрейэль».
Для похорон я выбрала темно-синий костюм, его пиджак-болеро был достаточно длинен, чтобы спрятать револьвер. В белой батистовой блузке, новых колготках телесного цвета и туфлях на низком каблуке я выглядела подготовишкой воскресной школы.
Бургойн прикатил примерно в 12.30. Впустив его в дом, я вышла на лестничную площадку посмотреть, что предпримет мистер Контрерас. Он выбежал быстро, как паук. Я тихо посмеивалась, слушая:
– Извините, молодой человек, куда это вы направляетесь? Бургойн был потрясен.
