Мы с Полом наблюдали, с какой изысканной деликатностью Хамфрис проводил Фабиано в свой кабинет.
– Как ты думаешь, – спросил Пол, – что этот кусок дерьма предпримет?
– Хамфрис собирается его подкупить. Он воображает, будто сможет заставить Фабиано дать расписку в получении парочки тысяч и таким образом, возможно, избавит госпиталь от больших судебных расходов.
– – Но кто собирается их преследовать по суду? – Пол нахмурился. – Вроде бы они сделали все, что могли, для Консуэло и ребенка.
Кажется, миссис Кеклэнд что-то говорила сегодня, но весьма неопределенное, и я стояла, размышляя. «Не тронь дерьмо, вонять не будет», – так обычно говаривала Габриела, и этому совету я старалась хотя бы частично следовать.
– Видишь ли, мой юный друг, – сказала я наконец. – Всякий раз, когда при родах умирает ребенок, есть повод для потенциального предъявления иска. Никому, даже Фабиано, не по душе, когда умирают дети. А такой иск может обойтись больнице в несколько сотен тысяч «зеленых». Даже в том случае, если врачи так же невинны, как ты.
Вот почему, думала я, Хамфрис так задержался на службе, хотел подстраховаться на всякий случай.
Я поцеловала Пола в лоб на прощание, к нам подошли Кэрол и Диего.
– Господи, Вик, и после того, что ты сделала сегодня для всех нас, эта гадина посмела тебя так оскорблять. Прости, еще раз прости, – сказала Кэрол.
– Да не проси ты прощения. – Я поцеловала и ее. – Ведь не вы же его таким сделали. Как бы там ни было, я рада, что помогла. Еду восвояси, но весь вечер буду о вас помнить...
Они проводили меня к выходу и застыли в дверях – растерянный, но воинственный клан.
Глава 4
Десятичасовые новости
От обилия кондиционеров в госпитале я озябла и по телу побежали мурашки. Не райский уголок, конечно, но и духота снаружи не лучше: меня словно в носок засунули. Каждое движение стоило огромных усилий, да и дышать было трудно. Я еле тащилась, ласково приговаривая: «Двигайся, двигайся, работай мускулами».
Наконец добравшись до своего «шеви», минуту-другую я посидела, уронив голову на руль. События сегодняшнего дня так вымотали меня, что я просто перестала соображать. Рулить сорок миль в такую темень казалось мне сверхзадачей. В конце концов, вяло включив первую скорость, я двинулась в ночь.
Не было случая, чтобы я заблудилась в Чикаго. Если не могу обнаружить озеро или небоскребы Сирс[2], то на верную дорогу меня выведут объезды с литерой «Л» или улицы, помеченные в алфавитном порядке, приведут к цели. Но здесь, в полупустыне, никаких известных примет не было. Разумеется, территория вокруг госпиталя ярко освещалась фонарями на столбах, но за ними стоял мрак. Раз, дескать, нет преступности в северо-западном округе, то и освещение улиц не требуется. Конечно, я не запомнила их названий, когда бешено мчалась сюда, и теперь, в темноте, тупички и проезды, киоски и подъезды к автосалонам не служили ориентирами. Я ехала наугад, и страх, что так никогда и не попаду в Чикаго, овладел мной.
