— Нет, мессир, — воскликнула Жанна, — не в обиду будь сказано вашей милости, мой король — не то, что вы говорите, а христианин, из всех христиан благороднейший и больше всех любящий святую веру нашу и Церковь… Если же я в чем виновата, то не он за то отвечает, а я…
Мэтр Гильом, приказав ей молчать, продолжал увещание.
— Жанна, согласны ли вы отречься от ваших дел и слов? — спросил он ее в заключение.
— Я дам ответ во всем Богу и Святейшему Отцу нашему, папе.
— Этого мало. Папа слишком далеко. Всякий епископ имеет право судить в своем приходе. Вы должны подчиниться суду святой нашей Матери Церкви, считая за истину все, что постановили ваши духовные пастыри… Отрекаетесь ли вы, Жанна, от всех ваших дел и слов? — трижды спрашивает он, и трижды она отвечает:
— Нет, все мои дела и слова от Бога![358]
LXI
— Именем Господним, мы все, пастыри Церкви, имея усердное о пастве нашей попечение… — начинает читать приговор епископ Бовезский.
— Жанна! — вдруг заговорили Голоса. — Мы тебя жалеем. Сделай же, сделай, Жанна, то, что тебе говорят: не убивай себя, отрекись!
Что это за голоса, — те же ли, что слышала она всегда, или другие? От Бога или от дьявола?
— …Мы, судьи, — продолжал читать епископ, — имея пред очами нашими самого Христа, дабы суд наш исходил от лица самого Господа, говорим тебе и объявляем, Жанна, что ты — лгунья, мнимых откровений и видений Божественных изобретательница, обманщица народа, во множестве заблуждений погрязшая, пагубная, гордая, дерзкая лжепророчица, против Бога и Святых Его кощунница, Таинств Святейших презрительница, закона Божия преступница, против Церкви мятежница…[359]
Время идет. Бóльшая часть длиннейшего приговора уже прочитана. Палач ждет, готовясь отвезти Жанну обратно в тюрьму.
— С Церковью, с Церковью, я хочу быть с Церковью! — вдруг воскликнула она, складывая руки с мольбой.[360]
Чтение приговора прервано. Слышится ропот в толпе английских ратных людей и придворных, незнакомых с обычаями Святейшей Инквизиции. Несколько камней брошено в судей. Среди сидящих на помосте английских сановников слышатся жалобы и брань за то, что судьи допускают Жанну к отречению и покаянию.[361]
Мэтр Гильом читает ей заранее изготовленную грамотку с пятью-шестью строками отречения, где говорится, что, подчиняясь приговору суда и всем постановлениям Церкви, Жанна признает себя виновной во лжи и соблазне народа.
— Что вы такое читаете? Я ничего не понимаю, — говорит Жанна, — дайте подумать… Я должна спросить Голоса…
