Конечно, он ничего такого не сделал. Но до сих пор он помнил, с каким благоговением и восхищением он смотрел, как стартовали два огромных корабля экспедиции Сирселлера, величественной процессией покидая орбиту один за другим, а расплывающиеся хвосты почти незаметного ионизированного газа мягко и необратимо подталкивали их по направлению к Марсу.
Гибель при посадке ракеты с экспедиционным оборудованием и запасными частями стала для него личным горем, болезненной, незаживающей раной.
А вместе с ней погибли и последние мечты Сета стать астронавтом. Для чего? Это же очевидно, что и на Земле, и на Марсе дела одинаково идут вкривь и вкось.
И все равно Сет помнил это очарование. Он нерешительно остановился перед телевизором. Передача шла прямо с мыса Канаверал. За спиной у телекомментатора, рассказывающего о подготовке к завтрашней встрече, Сет видел огромную посадочную полосу, на которую сядет уцелевший корабль.
Это все решило для Сета. Встреча! Конечно же! Разве сам Преподобный не собирался присутствовать среди всех этих великих и прославленных людей, собравшихся приветствовать космических путешественников? Никто не сможет его упрекнуть, если он минуточку послушает то, что скажет о присутствии Преподобного мирской комментатор…
Насчет этого он ошибался. Только он сел в маленькое тесное кресло, как сзади послышался укоризненный голос Тада.
- Ох, Сет, что Же ты делаешь? Сет быстро встал.
- Я думал, что смогу увидеть самого Его Преподобие…
- И ты обязательно увидишь Его Преподобие, -сказал Тад, - в надлежащем месте и в надлежащее время. Но не сейчас и не здесь.
- Простите, - извинился Сет.
Вестник принял его извинения и сказал только:
- Пора обедать.
И, когда они пошли прочь, чтобы собрать остальных и перекусить сандвичами в автобусе - у них было на то законных двадцать минут - добавил:
- Я изменил назначения на сегодня. Мне придется после ленча съездить в Обитель, чтобы привезти еще книг. Вместо меня с тобой во втором зале ожидания будет работать сестра Эванджелина.
Сет редко столь горячо присоединялся кобщей молитве перед едой.
Обеденный перерыв был, конечно, весьма недолгим. Миссионеры никогда не тратили на еду больше двадцати минут. Да никто и не хотел большего. Вестники Преподобного не раз ясно давали понять, что каждый миг на этой земле есть особый и неповторимый дар Господень. И ни одно из этих мгновений не должно тратить на такие мирские вещи, как бездельное сидение за едой. Но никогда прежде эти двадцать минут не пролетали так быстро. И никогда не были полны такой нежности, поскольку сестра Эванджелина коснулась его пальцев, когда передавала ему горчицу. Сет всем телом впитывал исходящее от нее тепло - она сидела прямо рядом с ним, а впереди был еще целый многообещающий день!
