Мы молча курили, думая об одном: что будет, если все это напечатать?
Наконец Сидоренко вынес приговор:
– Пока торопиться не будем. Покажу пару документиков своим друзьям из МВД и Генпрокуратуры, посмотрим, что скажут.
Я согласился: с бухты-барахты такие вещи не делаются. Потом Михалыч спросил, какие материалы я сделаю из Первотравного. Я пообещал написать о собровцах Москвы и Краснодара и о погибшей Ксении.
– Давай! Как напишешь, можешь взять отпуск. У нас спонсоры появились, верят в нас. Можешь поехать на отдых в Анталию, на Кипр, в Египет. Но сначала материалы сдашь.
Я возвращался домой с надеждой, что моя гостья уехала с обновленной душой и покаянием на Украину. И одновременно чуял тайное желание вновь увидеть ее, а может, и не только увидеть. Чудная дивчина, бестрепетная амазонка, схватить бы ее, заломить белые ручки с грязными фронтовыми ногтями, повалить, сопротивляющуюся, на ту же постель, на которой она впервые за многие дни спала в полной безопасности (я – не в счет).
Она действительно ждала меня. В комнате из-под кастрюли курился запах чего-то сугубо домашнего.
– Уж не борщ ли ты сварила? – спросил я с порога.
– Ты, наверное, никогда не ел украинского борща, раз такое говоришь, – отозвалась она.
И действительно, где я мог есть украинский борщ: не в Дагестане же или в Таджикии, как выражался экс-президент Михаил Ставропольский.
Передо мной поставили огромную тарелку с дымящейся коричневатой жидкостью, из которой, как валуны из лавы, выглядывали куски мяса и картошки.
– Как это называется? – поинтересовался я.
– Венгерский гуляш… Не бойся, не отравлю. Водку свою пить будешь?
– А ты?
– Я купила еще немного вина.
– Откуда у тебя деньги?
– У знакомых заняла.
Я не стал уточнять, что за знакомые появились у нее.
– Когда на Украину?
Она сказала, что не поедет на Украину. А потом сообщила такое, что я чуть со стула не упал: по телефону разговаривала с Раззаевым. Более всего меня удивило, что Шамиль знает мой телефон. Мария успокоила – она сама звонила ему с телефона-автомата.
– И где он сейчас?
– На своей базе, в столице Республики. Он сказал, что мои деньги ждут меня, предлагал приехать и забрать и заодно обсудить кое-какие общие интересы. Я согласилась.
Я сказал ей, что она свихнулась, возможно, из-за контузии. После поездки в Москву он заподозрит измену, и в последствиях можно не сомневаться. Но она настояла на своем, тем более ей надо отдавать долг. Воевать же Мария не собиралась. По крайней мере, так заявила.
