Иванов стал подавать опасные признаки жизни. Он встал, поднял засыпанный штукатуркой автомат и, шатаясь, побрел к выходу. У Сашки спадали штаны, но он не замечал этого.
– Назад, собака! – закричал я плохим голосом. – Там тебя убьют!
– Молчи, трусливая тварь… Я должен их кончить!
Я бросился на него, повалил без труда, еще раз ощутив удовлетворение от разумных поступков. Мне надо заботиться о товарище… У него явно поехала крыша…
У меня страшно болела голова, она кружилась, или пол шатался, меня тошнило.
Очереди трещали отовсюду. Может, так казалось.
– Ищите ребят! – Я услышал далекий голос, похожий на командирский. А может, мне опять показалось.
Но все же подходили наши.
– Эй, ребята, не стреляйте, свои! – закричал я ослабело.
Сашка вторил еще более слабо, но надрывней:
– Братаны, не стреляйте, свои же, блин!
– Где вы? – рядом раздался голос Байбакова.
– Здесь! – заорали мы одновременно.
Командир ворвался, как вихрь, в глазах зарябило, за ним – Бабай, другие пацаны.
– Ранены?
– Нет…
Они стали нас обнимать, как угорелые…
– Скажи мне, командир, это какой умелец запустил по крыше, когда мы пулеметчика уже сняли?
Байбаков потемнел лицом, почему-то глянул на свои кулаки:
– Извините, ребята, с артиллеристами нестыковочка вышла. Да и вы без радиостанции ушли, не согласовали…
К полудню все было кончено. Саню и еще человек шесть раненых и контуженых посадили на бронетранспортер и отправили к медикам. Я отказался. Самое главное, ради чего сюда приехал, терпел и мучился, случилось: мы победили. Около десятка боевиков сдались. Все были ранены. Долго искали Раззаева. Осмотрели все трупы. Среди них узнал Джамаля, умер он страшной смертью: в рот ему попала граната из «подствольника». Видел я убитую Лейлу, полузасыпанного Салмана Хашидова… Тщательно проверяли измученных заложников, которые вылезали из нор, многие еще раньше успели вырваться в ходе боя. Знакомый мне дед Абдуразаков повис на подобранной где-то швабре, черный зипун его был изодран, будто таскала его свора собак, он плакал, по черной бороде текли слезы. Он что-то говорил, а хладнокровные тележурналисты снимали его двумя камерами. Оказалось, у него убили племянника… Потом, еле переставляя ноги, старик доплелся до боевой машины пехоты, ему помогли забраться внутрь. В числе заложников освободили десять милиционеров. Остальных волчьими тропами увел Шамиль. С ним бесследно исчезли то ли тридцать, то ли сорок боевиков. Ушли они во время прорыва у села Советское… Говорили, что потом они разделились, и те, что ушли от Шамиля, утром были засечены вертолетчиками и расстреляны с воздуха.
