– Помни о главном! – сказал он Жоге.
Тот стоял почти по стойке «смирно», и Консулу не очень была по душе замедленность его движений. Вдруг замкнет или застопорится в самый ответственный момент. Вот если бы с послушанием у него была изуверская ясность мысли… Поэтому Консулу приходилось просчитывать все до мелочей.
– Ты любишь оперную музыку? – спросил он.
– Нет, – сразу ответил Жога и добавил: – Я люблю другую музыку.
– И какую же? – поинтересовался Консул. – «Мурку»?
– Когда поют понятно…
– Сегодня вечером мы пойдем в оперный театр.
– Понял, шеф…
Консул не любил оперу, но сегодня он слушал «Аиду» с трепетом и вожделением, будто новобрачный, ожидающий на ложе покоренную невесту. Он сидел на третьем ярусе, в десяти метрах недвижимо торчала голова Жоги, он был в седом парике, с выбеленными бровями и серым кубиком усов а-ля фюрер. Даже самый ушлый сыщик не узнал бы в этом чучеле, одетом в строгую тройку, беглого зэка Жогина.
С этих плебейских мест ему хорошо видна была оркестровая яма, внутренний свет, скучные лица музыкантов, отрепетированно выдувающих, выпиливающих или выбивающих тональные звуки. «Отчего же у вас нет энергетического подъема? Ни одной одухотворенной рожи, серая пыль», – подумал он. Тем не менее оркестранты играли достаточно слаженно, а в партере вообще не подозревали о скуке, царящей в яме. Прыгающая спина дирижера создавала иллюзию всеобщего музыкального экстаза.
Консул поднес к глазам бинокль, впрочем, он уже хорошо изучил лица артистов, музыкантов… Все они сейчас представлялись дружной семьей, объединенной желанием как можно быстрей отыграть представление.
«Интересно, когда кто-то из музыкантов умирает, они сами играют траурные марши, или приглашают другой оркестр?»
За несколько минут до окончания оперы Консул поднялся, за ним машинально дернулся Жога. Он был «благороден» до отвращения… Они тихо вышли в коридор, завернули в угловое ответвление. Здесь, под лестницей, стоял шкаф, а также сваленные в кучу фанерные щиты с обветшавшими портретами артистов театра. Они забились за шкаф и загородились фанерой…
Вскоре стихли последние голоса служителей муз, и погас свет…
– Смерть наступила мгновенно, – сказал врач «Скорой помощи».
Савушкин приехал, когда потрясенные зрители еще выходили из театра. В причине смерти Заморёнова, к счастью, разобрались еще до приезда милиции: к металлическому пюпитру убийца подсоединил электрический провод. Под сценой нашли переносной трансформатор, позже замерили напряжение: около четырехсот вольт. К тому же на пол кто-то специально налил воду.
