Никита вынул из папки групповой снимок, сравнил с фотографией, взятой у домодедовских. Сомнений не оставалось: юный мальчишка в очках и последняя жертва – Анохин Петр. Четвертый… Осталось только формально устроить опознание…
К вечеру адреса всех выпускников были найдены в компьютерных недрах Главного информационного центра МВД и уточнены. Все их квартиры и места работы тут же взяли под негласное наблюдение.
Так прошло два тоскливых дня. Засаду сделали и в коммуналке, где жил Безденежный, обыскали тщательно склад стеклотары, где он работал приемщиком. Но от него остался лишь запах прокисшего пива и старая кепка на гвозде.
На следующий день какому-то чину пришло в голову взять под наблюдение и женскую часть бывшего 10 «А»: вдруг преступник перекинется на одноклассниц. Теперь каждый милиционер Москвы знал о жестоком человеке по фамилии Безденежный, а многим был выдан и его портрет. А злодей, по словам того же чина, «все не ловился и не ловился», будто окончил курсы по заметанию следов.
По оперативному плану бывших десятиклассников – мужчин – не допрашивали и в контакт с ними не вступали: добивались чистоты засадных действий, боялись спугнуть. Все были уверены, что Скульптор еще покажет себя.
А Никита отправился к девчонкам, которые за двадцать лет незаметно превратились в плотных матрон, добродетельных жен, почтенных матерей семейств, суровых общественниц и передовиц производства. Первой в его списке была Мария Ворожейкина, по мужу Кактусянц. Савушкин предварительно позвонил ей, женщина согласилась на встречу. Непривычное и небывалое занятие предстояло ему: знакомиться с человеком сначала по фотографии, а потом, как в искаженном мире, видеть потухшие глаза, оплывшие черты – злые шутки, которые время проделывает на лице. Люди боятся кривого зеркала жизни, прячут старые фотографии застывшей молодости, извлекая их на свет божий лишь для близких знакомых…
Дверь открыла пухлая блондинка с короткой стрижкой. «Где твои черные хвостики, Маша?» – подумал Савушкин без скорби.
Она сразу угадала, что визитер из милиции, пригласила войти, положила тапочки на твердой подошве.
– И что же случилось с нашими мальчиками? – спросила она.
При разговоре по телефону Никита не стал вдаваться в подробности, а тут выложил сразу, без подготовки:
– Четверо ваших одноклассников, – он перечислил фамилии, – зверски убиты. Трупы были облиты цементом. Что-то вроде бюстов…
– Боже, ведь я об этом слышала… Вся Москва говорит… Бедные ребята… За что же их так?
