Мальчики были поражены. Они никак не могли осмыслить случившееся.
— Я должна кое-что вам объяснить, — сказала мадам Перо. — Мой отец, Эжен Марньи, всю жизнь прожил здесь, в этом доме. Здесь родились мои братья и я. Когда я вышла замуж, то переселилась в окрестности Марселя. Поэтому после перемирия, заключенного в сороковом году, отец жил здесь один, и никто из нас не мог к нему приехать. Он оказался в зоне оккупации, и мы могли переписываться только при помощи специальных почтовых открыток с заранее отпечатанным текстом, таким, например: «Я чувствую себя хорошо (плохо)». Последнюю открытку я получила в сорок третьем году, незадолго до его смерти. И вот я нахожу в этом пакете его визитную карточку…
И мадам Перо быстрыми шагами вышла из комнаты, вероятно, для того чтобы без свидетелей предаться грустным воспоминаниям.
— Вот это совпадение! — воскликнул Мишель. — Похоже, Даниель, ты сделал крупное открытие!
— Ты так думаешь?
— Я уверен, что мсье Марньи не стал бы отклеивать дно футляра и прятать под ним фотопластинки, предварительно самым тщательным образом упаковав их, если бы не считал их крайне важными!
— Ну, раз ты так считаешь… Но при чем здесь ОАИПА?
— Признаться честно… — начал Мишель. — Погоди! Кажется, я догадался…
Он бросился в соседнюю комнату, принес оттуда телефонную книгу и принялся лихорадочно листать ее.
— Вот! — воскликнул он наконец. — ОАИПА — это Общество археологических исследований провинции Артуа.
— Как тебе это пришло в голову? — спросил Артур.
— Дело в том, что мой отец — член ОАИПП. Это такое же общество, но провинции Пикардия. У меня как будто что-то щелкнуло в голове: там «ПП», здесь — «ПА».
— Значит, пластинки предполагалось послать в археологическое общество? — спросил Даниель.
— Судя по всему, да, — согласился Мишель. — Нужно попытаться получить с них отпечатки, тогда мы сразу увидим, о чем идет речь. Как жалко, что мы не в Корби, у себя дома! Там это не заняло бы много времени!
Мартина, стоявшая у окна, прислонившись лбом к стеклу, повернулась к друзьям и сказала:
— Бабушка потрясена… Я, конечно, не знала дедушку Эжена… Точнее говоря, он приходится мне прадедушкой… Но когда я узнала, что это его фотоаппарат, во мне что-то перевернулось!
Мадам Перо вернулась в гостиную, неся с собой металлический ящичек. Она улыбалась, но на лице еще были заметны следы слез.
— Я кое-что покажу вам, — сказала она. — Я, кажется, упоминала, что мы с мужем до сорок пятого года жили в свободной зоне. Но вы, может быть, не знаете, какова была ситуация во Франции в то время?
