Столь быстрые перемены и ожидаемый поход гвардии за интересы Голштинии вызвали недовольство в обществе. Начинают распространяться слухи о том, что духовенство обреют и оденут в немецкое платье, что готовится указ о призыве в армию детей священников и дьяконов, чего на Руси никогда не было. Но император, уверенный в естественности своих «прирожденных» прав на российский престол, не замечает, или недооценивает взрывоопасных настроений общества. Он все больше отрывается от «горстки интриганов и кондотьеров», которая в XVIII веке «заведовала государством». Недовольные императором дворянские верхи делают ставку на его жену, а она – на них.
По столице поползли слухи и анекдоты – верный признак существования заговора. Они будоражили общество, создавая тревожную, беспокойную обстановку, и имели своей целью опорочить императора, а жену его представить невинной жертвой. Некоторые из них надолго пережили Петра III и утвердились в сочинениях историков, что не делает им чести. Так случилось и с манифестом о «даровании вольности дворянству», который якобы был сочинен Волковым по его собственному разумению в запертой комнате. Но стоит только взять в руки камер-фурьерский журнал – и эта история действительно превращается в анекдот. Из журнала следует, что 17 января «в четверток, поутру в 10-м часу император изволил высочайший иметь выход в Правительствующий Сенат. Здесь он сообщил о намерении освободить дворянство от обязательной государственной службы. Эти слова были встречены с ликованием». Подобных примеров множество! Эти лживые слухи и сплетни об императоре во многом способствовали успеху заговорщиков.
А он продолжает лихорадочно подгонять неповоротливую и заржавевшую государственную машину, совершая ошибку за ошибкой. Петр Федорович словно чувствовал, что времени у него в обрез, не понимая, что своими действиями все более сокращает его. Он торопился все лично проверить, сам все увидеть. Его стремительные, без предупреждения наезды в высшие правительственные учреждения, куда никто из царей давно не заглядывал, пугали светскую и церковную бюрократию, привыкшую к спокойной, а главное, бесконтрольной жизни.
Какая женщина! Какое сильное и богатое существование.
А. Герцен
Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова – замечательная русская женщина, стоявшая более одиннадцати лет во главе Академии наук и Российской академии. Это ее А. И. Герцен назвал «русской женской личностью, разбуженной петровским разгромом». Она воспитывалась у дяди, канцлера Михаила Илларионовича Воронцова, вместе с двоюродной сестрой. Нечуждый новых идей, просвещенный Воронцов предоставил им все возможности для получения европейского образования. «Мой дядя не жалел денег на учителей, – вспоминает она, – и мы, по своему времени, получили превосходное образование: мы говорили на четырех языках… хорошо танцевали, умели рисовать».
