Большинство встретили мрачно новое царствование: знали характер нового государя и не ждали ничего хорошего.
С. Соловьев
Петр Федорович, по совету новгородского митрополита Дмитрия Сеченова, «все время находился у постели умирающей императрицы и был внимателен к ней. Он плакал у ее изголовья и не отходил от нее ни на шаг до самой ее смерти. Передавая ему царство, она просила его только позаботиться о маленьком сыне его, Павле, но это напоминание не было вызвано намеренной невнимательностью Петра Федоровича к сыну». И если не как внимательный отец, то как добрый человек он был к нему расположен. Присутствуя на его экзаменах и прослушав его ответы, Петр Федорович обратился к своим немецким родственникам со словами: «Господа, говоря между нами, я думаю, этот плутишка знает эти предметы лучше нас!» И хотя он редко видел сына, считал его «добрым малым».
Сразу же после присяги государь в окружении толпы голштинцев удаляется к себе. Не пытаясь скрыть охватившую его радость, Петр приглашает всех к столу. Русских немного: Воронцовы, Трубецкие, Шуваловы, Мельгунов и вездесущий Волков. Зато немцы густо облепили огромный стол. Они гоготали над солдатскими шутками, довольно хлопали друг друга по плечу и с удовольствием пили за здоровье «дорогого Питера». Рядом с императором сидела улыбающаяся Елизавета Воронцова с раскрасневшимся, тронутым оспой миловидным лицом. Многие ожидали, что после воцарения Петр III заточит жену в монастырь и женится на Воронцовой. «Положение ее весьма опасно», – писали о Екатерине иностранные послы в своих донесениях.
Петр встал, шум утих, и страстный поклонник прусского короля предложил тост за Фридриха II. Немцы зашумели, дружно захлопали и заорали: «Виват!» Русские смущенно переглянулись – Россия находилась в состоянии войны с Пруссией.
В эту же ночь тайно выехал в Ригу любимец императора полковник Гудович. Он вез личное послание Петра к его кумиру. Сообщая о кончине «дорогой тети Эльзы», Петр писал: «Не хотели мы промедлить настоящим письмом, Ваше Величество о том уведомить, в совершенной надежде пребывая, что Вы по имевшейся вашей с нашим престолом дружбе, при новом положении ее возобновите. Вы изволите быть одних намерений и мыслей с нами, а мы все старания к этому приложим, так как мы очень высокого мнения о Вашем Величестве».
Радость Фридриха II была безмерной.
– Благодарю Бога, Пруссия спасена! – воскликнул он, прочитав письмо.
Полковник Гудович был обласкан и награжден высшим орденом Черного Орла. А в середине февраля в Петербург прибыл личный посланник короля, двадцатишестилетний полковник барон фон Гольц. Инструктируя его перед отъездом, Фридрих II возбужденно ходил по кабинету и говорил:
