Через некоторое время после этой истории у нас в гостинице поселились две сестры-танцовщицы из большого варьете, которое, не боясь комендантского часа и непрекращающейся стрельбы, все же продолжало выступать на Кипре. Звали их Ева и Ингрид. Мне очень понравилась Ева — у нее были короткие темные волосы, модная французская стрижка, от нее всегда так прекрасно пахло духами. Однажды вечером, когда мама куда-то ушла, Ева вернулась в гостиницу слегка навеселе. Я сидел, смотрел телевизор, и она ко мне присоединилась. Было очень жарко, и она пила пиво, а потом вдруг сказала, что ей душно и она пойдет к себе в комнату и оденет купальник. С трудом поднявшись, она, покачиваясь, пошла в сторону своей комнаты. Через некоторое время я услышал, что она зовет меня через закрытую дверь. Я встал, постучался к ней в дверь и вошел. Она стояла в мини-купальнике и, сказав, что ей очень трудно самой застегнуть верхнюю часть купальника, попросила меня помочь ей. Я чувствовал себя очень неловко, и у меня сильно забилось сердце. Подойдя к ней ближе, я попытался сообразить, как это лучше сделать. Но она вдруг резко развернулась и, сорвав с себя верхнюю часть купальника, обняла меня и притянула к себе. Потом упала на кровать, увлекая меня за собой. Сердце мое вот-вот готово было выскочить из груди. Я, правда, пытался сделать вид, что мне все это не в новинку, но все мои познания ограничивались тем, что я видел в кинофильмах. Разумеется, я был очень неуклюжим. Позже она извинилась передо мной, а я попросил ее, чтобы она только не говорила об этом моей маме. Став мужчиной, я все еще продолжал рассуждать как мальчишка.
Последствия того, что случилось между мной и Евой, естественно, не замедлили сказаться. Я не мог не мечтать о том, как было бы хорошо, если бы мне удалось все это повторить с Хеленой. Я любил по-настоящему Хелену, и мне казалось, что у нас все будет прекрасно. Но она по-прежнему оставалась очень строгой, и мне приходилось обуздывать свой разгоравшийся темперамент. Я чувствовал себя каким-то первооткрывателем. Как будто бы никто до меня не занимался любовью. И вообще я очень гордился тем, что произошло, и по сотому разу рассказывал об этом ребятам. На Ардаша это произвело особенно сильное впечатление. С ним ничего подобного еще не было, и он жаждал приключений.
Вот тут и появилась Лола. Ее все знали, эту тридцатилетнюю светловолосую гречанку, разъезжавшую по округе в шикарной красной немецкой машине «Таунус». Она была обыкновенной проституткой, но, если верить тому, что о ней рассказывали, настоящей мастерицей своего дела. Кроме того, она имела официальную лицензию, а значит, ее постоянно должен был проверять врач. Не знаю, приезжал ли кто-нибудь из клиентов Лолы к ее домику у моря на велосипедах, но мы приехали именно так.
