— Я не из милиции, — попыталась я его успокоить, — я твоя тетя Ксюша, двоюродная сестра твоей мамы, которую ты хорошо знаешь и, надеюсь, любишь с детства. Как и я тебя. Меня пригласили сюда, чтобы я попыталась помочь вашим соседям найти их исчезнувшего сына. Поэтому ты не зажимайся, а постарайся спокойно мне рассказать, куда он мог деться.
— Не знаю, — выдавил Роман, — я правда не знаю.
— Но ты хотя бы слышал, что у него были проблемы в последнее время?
— Об этом все знали.
— Почему?
— Он… он начал колоться, — признался наконец Роман, — ему было совсем плохо.
— Ясно. А до этого он не кололся?
— Нет. Он даже не курил. Только в последнее время начал.
— Что начал?
— Сначала курил «травку». Все так делали, только пробовали. А потом начал колоться.
— Как это все? Что ты говоришь? — снова вмешалась мать. Кажется, ее нужно прогнать, иначе она нам все испортит.
— Сейчас другое время, Нина, — проговорила я менторским тоном, словно только вчера не сходила с ума от слов собственного сына, — и не нужно так бурно реагировать. Я могу тебя попросить выйти на минуту из комнаты? Нам нужно посекретничать. Пожалуйста.
Нина недовольно глянула на меня, потом на сына.
— Ты сама просила меня помочь, — напоминаю я ей.
Поджав губы, Нина поднялась, бросила на сына уничтожающий взгляд и вышла из комнаты.
— В вашей компании только он принимал наркотики или были и другие? Только говори быстро и честно, — резко потребовала я, не давая Роману опомниться.
— Все пробовали, — ответил он. И по-моему, почувствовал себя гораздо раскованнее.
Нет, адвокаты, конечно, нужны, подумала я, а вот мамы при таких беседах не всегда.
— Ты тоже пробовал?
— Нет. — Роман отвел глаза.
— А если честно? Пробовал? Я матери не скажу.
— Один раз.
— Понятно. — Всем им хочется попробовать этой гадости. Узнать, какие от наркотиков ощущения. И еще, с одной стороны, им хочется продемонстрировать перед своими сверстниками собственную зрелость, а с другой — их влечет тайна неизведанного.
— Костя тоже пробовал один раз?
— Сначала да. А потом крепко подсел. Все об этом знали.
— И молчали?
Роман ничего не ответил, глядя куда-то в сторону.
— Вы все молчали? — повысила я голос.
— Мы ему говорили, — выдавил мальчик, — мы все ему говорили. Но он нас не слушал.
— И вы спокойно смотрели, как он медленно себя убивает? Хорошие же у него были товарищи. Неужели вы не могли хотя бы рассказать об этом его родителям? Или своим родителям? Может, его еще можно было спасти.
