— Будем брать, — поддержал майора Игнатьев. — Если она сдаст нам Джамала, то будет легче выявить остальных.
Я подумала: вот ведь должна была произойти чудовищная трагедия, чтобы Вера решилась на такое откровение. С другой стороны, у нее двое детей и она понимает, что ничем хорошим для нее все это не закончится. Либо дети пристрастятся к зелью, которым торгует мать, либо их убьют вместе с матерью. Либо убьют только мать, а дети останутся сиротами. В общем, любой вариант одинаково ужасен. Мне Веру Хавренко было уже не жалко — мне стало за нее страшно. И ведь нет никакой гарантии, что ее не сдадут. Здесь не Америка, у нас программа защиты свидетелей еще не работает. И нет такого количества профессиональных и добросовестных офицеров, которые ни при каких обстоятельствах ее не выдадут. Наркомафия умеет мстить и не жалеет на это никаких денег. Они купят ее адрес у первого продажного сотрудника правоохранительных органов и пошлют к ней своих убийц. И тогда никто не сможет ее защитить. Я еще раз посмотрела на Веру и вышла из кабинета. Впереди у меня был самый трудный в жизни разговор.
Я поехала к Левчевым, нарочно выбрав самый долгий маршрут, чтобы попасть к ним как можно позже. В пути позвонила Нине, чтобы она встретила меня во дворе — не представляла, как смогу встретиться с Левчевыми одна. Нина ни о чем меня не спросила, и за это я была ей очень благодарна. Просто сказала, что будет ждать меня во дворе.
Я появилась у их дома через сорок минут. Начинало темнеть. Я заперла машину, прошла по двору и, увидев мою двоюродную сестру, подошла к ней. Нина смотрела на меня и, кажется, сумела все понять до того, как я начала говорить. Глаза у нее были мокрые от слез.
— Да, — подтвердила я, — его нашли погибшим. На стройке. Может, сам сорвался и упал. Подробностей не знаю.
— Что ты им скажешь?
— Правду. Расскажу, что его нашли. И сразу уйду. Мне будет трудно там одной. Без тебя.
— Я не пойду, — неожиданно отказалась Нина, — не могу. Я не смогу все это вынести.
— А я смогу? Ты думаешь, мне легко? Вот так просто прийти и сообщить родителям, что погиб их сын. Думаешь, мне очень просто решиться подняться к ним домой?
— Это твоя работа, — всхлипнула Нина.
— Это наша работа. Воспитывать своих детей, — твердо проговорила я, — и мы с тобой должны пойти вместе. Ты втянула меня в эту историю, Нина. Ты думаешь, мне было легко беседовать с этими подростками и узнавать такие жуткие подробности? Пойдем. Я боюсь сорваться.
