Бекки долго смотрела ему вслед, и ее взгляд постепенно наполнился горечью. Ах, если бы все в ее жизни сложилось иначе!
Шторм и Рейф уже проехали с полмили, когда Рейф вдруг спросил:
– А куда это Бекки собирается на этот уик-энд?
– Она… то есть… она… значит… одним словом, она собирается навестить своих знакомых в Шайенне, – вышла, наконец, Шторм из трудного положения.
– Ясно, – угрюмо произнес Рейф. – Своих знакомых мужчин, насколько я понимаю.
Шторм ничего не ответила, и Рейф всю дорогу до дому был необычно молчалив.
Уэйд проснулся рано. Он осторожно повернул голову к окну, взглянул на серые предрассветные сумерки и тут же поморщился от отвратительного кислого привкуса вчерашнего виски во рту и запаха собственной провонявшей потом одежды.
Голова у него раскалывалась. Он потер виски, ругая себя на чем свет стоит. Затем он попытался сглотнуть пару раз, чтобы вызвать в пересохшем рту образование слюны. Его взгляд упал на бутылку с остатками виски, стоявшую на тумбочке у кровати. Спиртного оставалось на самом донышке. О Боже, неужели он так много выпил накануне вечером.
Уэйд поднял правую руку и в царящем в комнате полумраке разглядел содранную на костяшках пальцев кожу: это было результатом его неистового порыва, когда он стучал и бил кулаками в стену своей спальной, прежде чем ему пришла спасительная мысль опорожнить бутылку виски, чтобы притупить боль гложущих мыслей о Шторм.
О Боже, ну почему она вернулась назад?! Уэйд уставился невидящим взором в потолок. Ее отсутствие на протяжении последних четырех лет притупило его тоску по ней, хотя не проходило и дня, чтобы Уэйд не думал о Шторм, не вспоминал ее, не задавал себе мучительных вопросов, что с ней и появились ли в ее жизни мужчины. От последней мысли у него всегда холодело внутри, но теперь дело обстояло во сто раз хуже – теперь он должен был постоянно лицезреть ее вместе с этим Джеффри.
Когда небо порозовело от первых рассветных лучей и предметы в комнате приобрели свои привычные очертания, Уэйд услышал, как в соседней комнате заскрипела кровать. Это его отец встал, натянул сапоги и направился на кухню.
Последние несколько дней их с отцом пути не пересекались, они лишь мельком видели друг друга. Уэйд прислушивался к знакомым звукам: вот старый Джейк открыл топку большой печи, положил дрова, и через минуту в доме распространился смолистый запах горящих сосновых поленьев. Вскоре Уэйд услышал клацанье и урчанье маленького ручного насоса, а затем шум воды, льющийся в кофейник.
