Шторм впервые за это время прямо и пристально взглянула в лицо Уэйда. Он немного постарел, это сразу бросалось в глаза: иссиня-черные волосы, которые уже давно пора было подстричь, на висках посеребрила седина, на лице появились морщины, свидетельствующие о глубоких переживаниях и непростой жизни, которую он вел на протяжении последних четырех лет. Но эти новые черты придавали всему облику Уэйда еще больше привлекательности, – волей-неволей вынуждена была признать Шторм.
Отвечая на его насмешливые слова, она постаралась придать своему голосу несколько легкомысленный, развязный тон:
– Естественно, в моей жизни в последние четыре года были мужчины. В конце концов, я нормальная, вполне здоровая женщина.
Лицо Уэйда окаменело, его губы превратились в узкую бледную полоску.
– Старший брат очень быстро выбьет из тебя эту дурь насчет «нормальной, вполне здоровой женщины», – глаза Уэйда буравили Шторм. – Ты сбежишь от него в Шайенн уже через месяц.
Шторм вдруг почувствовала, как с нее слетает вся напускная удаль. Она напрягла остаток своих сил, чтобы не опустить голову на грудь и не зарыдать во весь голос. Она была ошеломлена нападками Уэйда, не понимая их причины и не находя объяснения такой агрессивности с его стороны. Он вел себя так, будто она когда-то смертельно оскорбила его или обидела до глубины души.
Откинувшись на спинку дивана, она произнесла слабым безжизненным голосом:
– Я не вижу смысла в продолжении подобного разговора. Поживем – увидим, найдется ли у меня здесь вообще хотя бы один кавалер.
– Об этом можешь не волноваться, в них у тебя недостатка не будет, – произнес Уэйд и засмеялся неестественным смехом, – на дороге, ведущей к ранчо Рёмера, день и ночь будет пыль столбом стоять да раздаваться цоканье копыт спешащих на свидание с тобой ухажеров.
Шторм беспомощно взглянула на Бекки, и та снова бросилась вперед на защиту своей подруги.
– Зачем ты задираешься, Уэйд? Ты что, встал сегодня не с той ноги? Я уже начинаю думать, что Джози выставила тебя. Она, наверное, не могла больше терпеть твои выходки.
Лицо Уэйда вспыхнуло от этих едких слов.
– Черт бы тебя побрал, Бекки, – воскликнул он сердито, бросив искоса взгляд на Шторм, – ты бы лучше придержала язык!
– Ради Бога, Уэйд, чего ты так взвился? – спросила Бекки, строя из себя святую невинность, в то время как в глубине ее глаз прыгали веселые чертики. – Шторм прекрасно знает, что ты всегда был похотливым котом, который только и делает, что шляется по кошкам.
