— Ничья, Санги?
Рыцарь отскочил, вернее отпятился на два полных шага, чудовищным — я видел, чего это стоило — усилием воли пригасил бурю в легких своих:
— Откуда… ты знаешь… кто я?
— Кто же в империи не слыхал о славном рыцаре Санги Бо? Ты бы еще спросил — кто такой Аламаган?
— Ах, да… Что это я глупости ворочаю… очень уж ты похож на человека… вот я и обмишурился с вопросом.
— А я и есть человек. Так — ничья?
— Угу, человек, а то я людей не видел. Будь по-твоему: ничья. И то это — из милости твоей ничья, истину мы оба знаем, незнакомец. И… и… — Санги запнулся и вновь оскалился, как загнанный в угол зверь… — и что дальше у нас?… Что с… девушкой, со шрамами ее?
— Значит, так. Поскольку мы сошлись на ничьей, то справедливым будет итог: "и тебе, и мне". То есть, травка Зор, которая тебе передана, подействует гораздо лучшим образом, нежели ей свойственно, красота целиком и полностью вернется к юной маркизе. Всё, как ты и просил. Но и подарок мой будет не подарок, а задаток, в обмен на будущую твою ответную любезность, когда и если надобность в таковой мне приспичит. Условились?
— Да.
— Сие — справедливый размен, Санги?
— Да.
— Быть по сему. Когда трава окажет необходимое воздействие, позаботься смыть следы чар ее чистою водой, домашней, не из ручья. Понял ли? Это важно, травка небезопасна. Постарайся сделать все до того, как девушка очнется. Здесь существенен каждый миг, предупреждаю, важен для всех вас.
— Да, понял.
— Поторопись, защита снята, время пошло.
Рыцарь подобрал с земли весь, до последней былинки, полурассыпавшийся пучок подаренной ему травы и ринулся прочь. И замер, и развернулся.
— Как твое имя, незнакомец?
— Зиэль, — ответил я ему. А почему бы мне и не ответить, я никогда ни от кого не скрываю своих земных имен.
— Зиэль? Я запомню.
Ишь ты! Чуть ли не угроза прозвучала в рыцарском голосе… А ведь почти умирал только что… Сколько силы духа может таиться в одном смертном человеке!
— Еще бы ты не запомнил, рыцарь. До встречи! — Мне стало смешно, и я рассмеялся.
Санги Бо знал, как обращаться с травой Зор: пальцами он вдавливал из нее сок, втирая в глубокие раны, в то время как его друг, князь Докари, подхватывал измятые листики и стебельки, осторожно протирал ими царапины поменьше…
— Санги… Санги… ты великий кудесник! Смотри… Милосердные боги!..
Раны затягивались прямо на глазах, шрамы превращались в красные полоски, полоски выцветали и исчезали… И еще до этого успели исцелиться опухшие до синевы запястья Санги…
