– Не ведаем. – Майор Собакин снял фуражку, торжественно положил её на стол и тоже перекрестился. – Подшлемник его на углу Новоизмайловского подобрали третьего дня.
Петухов вдруг принюхался, всплеснул руками – и, явив неожиданную для его тщедушного сложения силу, сдёрнул с печки-«буржуйки» необъятную, явно очень тяжёлую сковороду, полную шипящей, пузырящейся благодати.
– Садитесь, что ли, помянем…
– Спасибо, Юрочка, хорошая кашка, вкусненькая. – Натаха облизала ложку, вытерла руки о засаленную шевелюру и поднялась из-за стола. – Как в детском садике. Там Наташе такую же кашку давали, вкусненькую… А ещё там воспитательница была, Эльвира Самуиловна, злющая вся, чёрная, на носу бородавка. И котик рыженький, мягонький, пушистенький…
С некоторых пор она стала говорить о себе в третьем лице, и что бы сие значило? Может, на поправку пошла?
– Не за что, расти большая.
Юркан понёс кастрюлю с овсянкой в ванную. Электричества, отопления и воды давно уже не было, так что бывшая ванная служила чем-то вроде погреба. Потом Юркан сполоснул затрюханные тарелки – какое там «Фэйри»! – кончиками пальцев, в очень несвежем тазу. Фигня, в Афгане и не из такого жрали. Человек ко всему способен привыкнуть…
Да ещё как. Кажется, давно ли Юркан напросился к Натахе на постой, а смотри-ка ты, освоился, будто отродясь здесь и жил. Хорошо, тихо, спокойно… И, кстати, совсем не скучно. Натаха ему такое показала – ни в одном кино не увидишь, ни в какой фантастике с компьютерными спецэффектами… А самое главное, сюда ни одна сволочь не лезет. Так что Юркан даже не то чтобы ослабил бдительность – просто перестал ночами просыпаться от малейшего шороха, выхватывая инстинктивно из-под подушки наган.
У Натахи в квартире напрочь отсутствовали зеркала. Он не спрашивал почему. Нету, и не больно-то надо, всё равно ничего особо весёлого нынче там не увидишь. Оттого и случилось так, что с неделю назад, выбравшись в магазин за Московским проспектом купить вот этой самой овсянки, он посмотрел в стекло витрины, увидел там совершенно незнакомого мужика, с полминуты равнодушно смотрел на него… и лишь потом с удивлением сообразил, что рассматривает собственное отражение. Обросшего, в свирепой бороде, в незнакомой одежде – таким его признала бы разве только родная мама, да и то, надо думать, не сразу.
Это забавное происшествие навело его на неожиданные мысли. Полиэтиленовый пакет с деньгами, привезённый из дому, был отнюдь не бездонным. И успел за прошедшее время изрядно-таки похудеть, не в последнюю очередь оттого, что Юркан всё старался побаловать Натаху, угостить её чем-нибудь вкусным. (Его ли вина, что всем лакомствам она предпочитала детсадовскую овсянку!) Так вот, дело шло к тому, что даже на эту овсянку скоро не будет хватать. С другой стороны, по дворам торчало немало брошенных автомобилей, с номерами и без. Если приложить руки, из них, наверное, вполне можно было собрать один боеспособный агрегат… И ездить «бомбить», причём не слишком опасаясь гаишников. Им, говорят, почти всем нынче выдали ярко-красные шлемы и перевели в особое мобильное подразделение. Занималось это подразделение тем, что оцепляло радужно мерцавшие «дыры», которые всё чаще возникали то тут, то там на городских улицах. Так что ловить нарушителей, проверять документы и требовать мзду было теперь практически некому.
