Однако всласть порассуждать не успел.
У костерка, призванного отгонять комаров, появился по обыкновению хмурый Сан Саныч. Втянул носом не успевшие развеяться запахи шашлыков, сплюнул в сторону и объявил:
– Сегодня выходим в ночь. Особый тариф.
Юркан для начала по-детски огорчился: «Ну вот, а как же домой?..» Потом мысленно возликовал, согретый словами «особый тариф»: пиастры, пиастры!.. И лишь в-третьих сообразил, что, кажется, в самый первый раз оказался допущен к тёмной стороне кладбищенского бизнеса. О которой, естественно, был, как любой россиянин, премного наслышан. Но слышать – это одно…
Примерно через час они тихо, почему-то оглядываясь, собрались у контейнера и предстали пред мрачным Сан Санычем.
Тот окинул их взглядом:
– Ну что, все, что ли? – Криво усмехнулся и отпер контейнер. – Забирайте.
Два других «негра», Штык и Ливер, выволокли наружу нечто продолговатое, завёрнутое в брезент, Дюбель ухватился с другого конца, тяжело крякнул.
– Юрасик, подсоби.
Тот с готовностью подставил руки… и, тихо выругавшись, внутренне содрогнулся. Понял, что кантует человека.
– Опаньки!
Взяли, приподняли, понесли… аккуратно, не раскачивая, двигаясь в ногу. Хмурый Сан Саныч с лопатами в руках рыскал рядом, точно сыскной овчар, принюхивался, прислушивался, оглядывался по сторонам… Бдил. На угрюмом лице его было написано что угодно, кроме страха. А Юркан шагал с холодным сердцем и пульсирующими висками, осязал под тряпкой ноги, тяжёлые, уже остывшие, и поневоле проникался всей быстротечностью бытия. Сегодня ты мнишь себя хомо сапиенсом, пупом вселенной и венцом мироздания, а завтра тебя вот так же, на рогожке отволокут куда-то полупьяные мужики…
– Здесь, – наконец скомандовал Сан Саныч.
Тело опустили наземь у недавнего, ещё не забетонированного захоронения. В темпе сняли стелу, переложили венки, опрокинули стандартную раковину. Сноровисто разрыли почву, слава Богу, не успевшую слежаться. «Я?.. Неужели я ЭТО делаю?..» – как бы со стороны, молча изумлялся временами Юркан… Между тем вытащили гроб – свеженький, никакой тебе вони. Деловито углубили яму, опустили свёрток, припечатали гробом, присыпали землицей, водрузили надгробие. Уложили на место пышные искусственные веночки… Ажур! Не знавши, не догадаешься.
– Все путём, – одобрил, зорко осмотревшись, Сан Саныч. Тут же, как и договаривались, рассчитался по «особому тарифу», милостиво кивнул. И, не тратя времени даром, исчез с лопатами на плече. С очень даже довольным видом. И «негры» остались довольны, и, надо полагать, архангел Витька Бородин. А может, и кто-то повыше. Что же касаемо нравственных устоев… Странно, но особых морально-этических переживаний Юркан не испытывал. В России живём.
