Впрочем, уничтоженных страниц было до удивления мало. Основную массу книг, по всей видимости, унесли в другое место. А стражников оставили довершать начатое, не предвидя, что лесные предпримут попытку взять город отсюда. Лука понимал верховного командующего, функции которого во время войны принимал на себя епископ Самуэль: дикари не способны на умственное усилие, а тем более на воинскую хитрость. В самомнении и недооценке врага таилась слабость; Лука вдруг поверил в возможность удачи.
Он повернулся на шум: из открытого прохода в подземный ход доносился близкий топот. Это возвращался бежавший прежде отряд.
Первым в библиотеку ворвался Лок. Быстро оглядел тела, присевшего на обломок стола Метафия, по кривым волосатым ногам которого продолжала литься черная кровь из раны в паху, Луку, явно невредимого, и захохотал.
– А мы тут маневрами занялись. Только закончили.
За его спиной толпились, напирая, прибывшие воины. Все готовы были идти в бой, в глазах каждого горели отвага и жажда крови.
Лука ухмыльнулся.
– Тогда в бой, мои храбрецы.
В подвалах епископата никого не нашли. В здании наверху встретился старик-сторож, тут же онемевший от страха. Он узнал Луку, потянулся что-то сказать, но его тут же зарезали. Не было времени, а полезных сведений он дать не мог, все и так было ясно.
То, что все способные на оборону жители находятся на городских стенах или вблизи их, было и так ясно. Гоблины и оборотни стремительно подтягивались в сторону сражения. Лука заметил, что многие из его подчиненных хорошо ориентируются в городе. Видимо, были знакомы с расположением улиц. Впрочем, все города изнутри устраивались одинаково, по единому плану, не меняясь уже сотни лет. Древние создали их с большим запасом прочности еще до Великой Смуты.
По дороге встречались только женщины и дети. Нападавших сопровождали испуганные вопли. На слабых не отвлекались, замешкавшихся убивали мимоходом, но больше оставляя в живых на потом. Тлевшая в груди каждого ненависть сейчас, при виде живых и вопящих людей, вспыхивала с бешеной силой, обжигая и туманя разум. Но все равно нельзя было отвлекаться.
Лишь один раз встретился небольшой отряд. Человек двадцать шли в сторону центра. Не успевших опомниться братьев перебили в мгновение ока. Их кололи и резали с веселой яростью, вымещая недавнюю трусость и панику. Крики умирающих не могли встревожить защитников, шум возле стен был несравненно сильнее.
На лобной площади у Конвертера ненадолго задержала огромная куча изорванных и тлеющих книг. Частью уже полусгоревших. Видимо, начало штурма отвлекло от важного мероприятия, и уничтожение ненавистной и еретической литературы пришлось временно отложить. Не было времени предаваться горю, но спазм все же сжал горло Луке: многие годы эти изнасилованные книги были его единственным утешением и надеждой.
