«Халкон» отваливает от причала. Вдогонку несутся советы и пожелания – насмешливые и грубоватые, но в общем дружеские. Судно берет курс на зюйд-вест. Ну, где тут киты?
Прошло три часа, пройдено тридцать миль. И вот Педро, стоящий в бочке, которую привязали к мачте, замечает кашалотов. Кашалоты спокойны, ибо в этих водах их никогда не тревожили. Педро машет рукой и кричит: «Кит-кит-кит-кит-кит!…» От возбуждения он едва не вываливается из бочки.
Аксел бросает трос, который он сращивал, и бежит на бак. Там он срывает с пушки брезентовый чехол, снимает предохранитель, опускает со лба защитные очки и разворачивает пушку, проверяя ход хорошо смазанных механизмов. Глаза его слезятся, но ум ясен. Снова он – первоклассный охотник, лучший гарпунер Антарктики. Капитан покидает рубку и поднимается на мостик, откуда ему лучше видна жестикуляция Педро, возбужденно скачущего в своей бочке. Красный султан на черной вязанной шапочке Педро тоже скачет на фоне светлого неба, щеки Педро пылают загаром, борода черна – ни дать ни взять персонаж пиратского романа. Проходит двадцать минут, и «Халкон» догоняет кашалотов; теперь уже и Аксел видит над волнами белые грибы пара – три, а может быть, и четыре. Аксел кричит капитану, что теперь он сам будет командовать, но внезапно забывает испанский: с языка его слетают выражения, понятные только норвежскому моряку. К счастью, капитан тоже видит китов. Киты уходят в глубину, но опыт рыбака помогает капитану угадать, где они всплывут.
Чу-уф! Это всплыл кит; он испуганно изгибается громадной черной дугой всего в двадцати метрах от «Халкона». Гарпунер разворачивает пушку. Вот он начинает опускать дуло, прицеливаясь в спину кашалота,- но проклятое дуло не опускается. Оно уперлось в тиковый фальшборт. Устанавливая пушку, моряки забыли, что ее придется нацеливать вниз на кита, плывущего совсем рядом. Кашалот ныряет. Аксел разражается проклятьями и, сунув в рот пораненные пальцы, опускается на крышку люка. Его сотрясает нервная дрожь. Кит ушел – целый и невредимый.
День тихий, на море штиль; «Халкон» ложится в дрейф в двадцати милях от берега и мерно покачивается на волнах. Двое матросов, вооружившись пилами и топорами, отправляются на бак. Они выпиливают в фальшборте широкую дугу, чтобы дуло гарпунной пушки можно было опустить еще на десять градусов. Быстро сгущаются февральские сумерки. Матросы кончают работу уже при желтом свете фонарей.
Поднявшийся ночной бриз приносит с берега благоухание цветущих тропических деревьев. Экипаж спускается на камбуз и принимается за кофе с хлебом и жареными креветками. Беппо оказался прав и теперь радостно ухмыляется: значит, можно охотиться на китов с шумного дизельного судна! Завтра снова отправимся в погоню. Это еще веселее, чем казалось со стороны. Господи, помилуй! Ну и здоровые же твари эти киты! Выдержит ли буксирный трос?
