Человеку трудно оценить всю важность звуковых сигналов для маленького кашалота. Киты постоянно заняты анализированием подводных звуков, большая часть которых не имеет для них никакого значения, но все же должна быть услышана и проверена.
Звук сообщает китенку почти все, что ему требуется знать. Обоняния у него нет. Задолго до того, как кашалот родился, в передней части его крошечной головы начали развиваться две мягкие доли. Им следовало бы стать участками мозга, управляющими обонянием, однако по мере развития зародыша они исчезли, уступив место другим клеткам и тканям. Откуда-то из глубины времен зародыш получил команду хромосом – и мозг послушно исполнил ее.
В самом деле, для чего киту обоняние? Зрение у китов тоже постепенно атрофируется. Глаза маленького кашалота, расположенные над уголками его пасти, поблескивают в щелях между пухлыми веками. Наш герой никогда не видел своего собственного хвоста – и никогда не увидит его. Его глазные яблоки заключены в прочную прозрачную оболочку и охвачены сильными мышцами; маслянистая слезная жидкость служит им смазкой. Когда кит поднимает голову над водой, он видит не лучше человека, страдающего близорукостью и астигматизмом. В воде, однако, он видит достаточно хорошо, чтобы разыскать материнское брюхо и источник материнского молока. Пока развиваются и совершенствуются его сложные органы слуха и «речи», глаза подтверждают и корректируют звуковую информацию и помогают распознать ее источник.
Даже полностью потеряв зрение, китенок все же сумел бы, вероятно, нормально жить и развиваться. Много раз мне приходилось видеть слепых тюленей в естественных условиях – и они выглядели здоровыми, упитанными, в их поведении не было ничего необычного.
И в воздухе, и в воде звуковые колебания заменяют им свет.
В 1839 году зоолог и судовой врач Томас Биль писал: «Был пойман совершенно слепой кит, потерявший оба глаза; в глазницах его густо разрослись грибоподобные растения, свидетельствовавшие о том, что кит уже давно лишился зрения… И все же при разделке его туши китобои добыли столько же жира, как при разделке туши любого зрячего кита такого размера».
Январское море так прекрасно, что даже мысленно не хочется возвращаться на берег,- и мысли мои обращаются к океану, к этому огромному, удивительному водному миру, опоясывающему Землю и вполне способному поглотить и Эверест, и Мертвое море, если бы кому-то удалось выровнять поверхность нашей планеты.
