— Вчера вечером в лаборатории похитили журнал.
Она никак не прореагировала на мое сообщение.
— Мне иногда кажется, что раньше я курила, но сейчас почему-то совершенно не хочется. — Она взяла из пачки сигарету, размяла ее, понюхала и положила обратно.
Потом провела по лицу каким-то усталым, безнадежным жестом.
— Я знала, что вы сделаете из этого неправильные выводы. А журнал, ну, подумайте сами, кому нужен ваш журнал, там же ничего не было, кроме записей о месте и времени отбора проб…
— Так значит, вы и это знаете?!
— Знаю. Ну и что? — Она посмотрела на меня вызывающе, почти сердито. — Зачем вы пришли?
— Чтобы узнать, чтобы спросить вас…
— Не лгите. — Она подошла и села рядом со мной. — Не нужна вам эта копеечная истина, а ту, настоящую, вы все равно не узнаете, во всяком случае, сегодня, а может быть, никогда… И поверьте, это к лучшему. Не дай вам бог когда-нибудь узнать… — Ее глаза сузились. Мне показалось, они излучают какой-то свет, а может быть, это были всего лишь слезы…
— Вы хотите знать мое имя? — Я молча кивнул. — Когда я родилась, меня назвали Вестой. — Она взяла меня за руку. Ее рука была холодна как лед. И это было последнее ощущение, которое я запомнил.
— Спи, милый, — сказала Веста. — Мы встретились слишком поздно. Спи!
Я хотел что-то сказать, как-то воспротивиться свету, исходившему из ее глаз, но не мог уже пошевельнуть ни рукой, ни ногой, странный мертвый сон сковал все мое тело. Сквозь смеженные веки я увидел, как она встала, подошла к стене и протянула к ней руку. По стене во все стороны пробежали радужные волны, и почти сразу после этого стена исчезла. В первую секунду мне показалось, что за ней нет ничего, кроме темноты, но тут же я понял, что ошибся. В густом плотном мраке ворочалось нечто огромное и живое, с далекими точками голубых огней, вспыхивавших внутри его бесконечного тела, как искры. Может быть, это был космос, а может, ночное земное море…
«Ведьма! — с горечью и восхищением подумал я. — Все-таки она ведьма».
Проснулся я весь в поту в своей постели, в которую упал шесть часов назад, вернувшись из полиции. Я долго не мог понять, что же это было… Сон обладал слишком четкими реальными подробностями: эта дорожка на том месте, где висел календарь, ее имя… Во рту стояла какая-то отвратительная сухость, словно я наглотался раскаленного песку. Виски ломило, пошатываясь, я встал, прошел на кухню и залпом выпил стакан холодной воды. Полегчало. Я все никак не мог собраться с мыслями, перед глазами стояла ее комната, узенький, закрытый пледом диванчик, и какая-то скорбная беспомощность в ее опущенных плечах… Черт знает что…
