– Привет, – сказала она и увидела, как сын понурил голову, отказываясь принимать любые знаки симпатии и сочувствия. Этот отпор больно кольнул Лес, и она опустила подбородок так, что широкие поля соломенной шляпы затенили ее лицо.
Она подошла к лошади и погладила ее по морде. Хоть этот-то не чурается ее ласки.
– Ну как ты, моя детка? – проворковала Лес.
Гнедой уткнулся носом в вязаный рукав ее свитера, откликаясь на ласку и приветливый голос.
– Жаль, Копер, у меня на этот раз нет для тебя сахара. – Лес потерла бархатистый нос коня и глянула на сына: – Он играл сегодня очень хорошо.
– Да. – Роб не смотрел на мать, лицо его оставалось совершенно невыразительным.
– Тяжелая выдалась игра. – Лес внимательно изучала сына. – Ты не хочешь поговорить о ней?
– Нет. Игра закончена, и мы проиграли.
Но Лес-то понимала, что для Роба ничего не закончилось и он продолжает переживать игру так же сильно, как на поле.
– Где Триша? – спросила она.
– В трейлере. Скоро должна вернуться за остальными лошадьми.
Роб безучастно глянул через плечо, словно ожидая, что увидит сестру.
Лес в последний раз потрепала солового по холке и неторопливо, словно прогуливаясь, подошла поближе к Робу и остановилась в небрежной позе, засунув руки в карманы брюк.
– Я только вот о чем подумала: почему бы нам не принять приглашение дяди Майка и не провести ваши каникулы на его даче в Гистаад? А там мы могли бы поехать в Швейцарию покататься на лыжах.
– Нет, не поеду, – безучастно отказался Роб. Он в последний раз с силой провел по лоснящемуся лошадиному боку и сложил замшу вдвое.
– А почему бы и нет? Если мы уедем, тебе не придется играть в турнире, и у тебя пройдет то ощущение слабости и беспомощности, которое ты сейчас испытываешь. Зачем тебе надо изводить себя понапрасну, когда мы можем отлично провести время в горах? – убеждала его Лес.
– Потому что я хочу играть! – Роб бросил на мать раздосадованный взгляд: никто его не понимает – даже она!
Лес слегка улыбнулась.
– Я это помню. Ты хочешь играть, несмотря на результат.
Парень вскинул голову и сердито нахмурил светлые брови.
– Да, – процедил он сквозь зубы. – Думаю, что именно этого я и хочу.
– Я очень рада, – сочувственно проговорила Лес. – Хотя и понимаю, что тебе от этого не легче.
– Нет, – признал Роб, хмуро понурившись.
К ним приближалась галопом какая-то лошадь. Лес узнала располневшую пегую кобылу, на которой когда-то учились ездить верхом и Роб, и Триша. Она давно уже вела легкую жизнь домашней любимицы на заслуженном отдыхе и не участвовала ни в каких соревнованиях. Триша натянула поводья, остановила лошадь рядом с Лес и Робом и спрыгнула на землю. Глянула на брата, затем перевела взгляд на мать.
