Я не ответил — и постучал по крышке приборной секции робота.
Она была запломбирована.
Вздохнув, я взялся за отвертку.
— Что ты делаешь? — закричала Надя. — Ты понимаешь, что ты собираешься сделать? Потом всю жизнь будешь выплачивать его стоимость!
Она выхватила из моей руки отвертку. Я еще поводил пальцем по схеме… Потом решил посмотреть его ленту — что он там насчитал, пока работал с нашими старичками.
Сначала все шло нормально. Он обучался и переходил уже к тем задачам, ради которых мы его и купили.
А потом — сбой. И какой-то странный, словно совсем иная задача. Ни с того ни с сего он вдруг переходил с восьмеричной системы на двоичную, затем — после длинных столбцов единиц и нулей выдавал подряд несколько уравнений регрессии и шпарил свою абракадабру дальше… Но недолго. Затем следовал окончательный выход из строя — автомат выдавал сплошные колонки нулей. Нули — и только. Но если до этого он еще что-то решал, хоть и непонятно что и непонятно каким образом, то здесь уж он просто, можно сказать, сошел с ума — и точка. Предохранители Бзрренса, разумеется, не сработали, не уберегли робота; они и не должны сработать — ведь мы их закоротили.
Одним махом я сбил пломбу. Надежда ахнула. Но теперь ей оставалось только помогать мне.
Мы сняли крышку приборной секции… Ну, там было такое богатство винтов, ручек и рукояток! Но теперь я решил руководствоваться не только интуицией, но еще и здравым смыслом.
Может быть, именно это и дало положительные результаты. Установив, наконец, от каких цепей зависит устойчивость робота, я закрутил нужные регулировочные рукоятки до предела.
77-48А сделался столь уравновешенным и спокойным, что теперь его ничем нельзя было вывести из себя.
Мы задали ему десятка два контрольных вопросов — он быстро и правильно отвечал.
Мы попросили его приготовить ужин — он прекрасно накормил нас.
Довольные и сытые, мы сидели рядышком и придумывали новые испытания для робота.
— Что ж ты, дорогой, перестал говорить складно? — спросила Mадежда. — Прочти-ка нам стихотворение!
— "Люблю грозу в "начале мая, — начал 77-48А, — когда весенний первый гром…" Это был личный подарок Фревиля, — так сказать, номер сверх программы, добавка к обязательному ассортименту.
— А теперь назови нам, все-таки, имена известных ученых!
— Фревиль, — сказал робот и запнулся. Других он не знал. Это была старая шутка Фревиля, которую он закладывал во все свои модели. После паузы робот добавил: — Юрков. Надя.
