Однако Рудольф не дал сестре и рта открыть:
– Ты так и не сказала, откуда мать узнала?
Элеонора покачала головой:
– Честное слово, не знаю! Я вернулась, когда фрау Колтрейн уже выходила от Амалии. Мать вовсю бушевала, выкрикивая ей вслед страшные ругательства. – Она посмотрела на Мэрили: – Ваша тетя в своей комнате, а мать – в зале.
Мэрили поспешила в комнату Джейд, а Рудольф, сжав голову руками, пробормотал:
– Не понимаю, откуда мать все-таки узнала, что…
– Джейд сама ей все рассказала, идиот!
Из глубины тускло освещенного холла им навстречу вышла Амалия. Она с трудом держалась на ногах.
– Эта гордячка во всем мне призналась! – заплетающимся языком проговорила она. – Не желаю принимать этих проклятых Романовых в своем доме! – Амалия вытянула указательный палец в сторону Мэрили: – Но ты можешь остаться, дорогая… Мой сын любит тебя, и совсем не важно, что твой отец русский. Тут уж ничего не поделаешь! Мы навсегда останемся вместе, и…
Амалию качнуло в сторону, и Рудольф поспешно подхватил мать. К глазам Мэрили подступили слезы, в ее сердце проснулась жалость к Рудольфу – слишком уж сильно на его лице отражались отчаяние и боль унижения.
– Пойдем, мама. – Рудольф поднял Амалию на руки и осторожно понес ее.
Когда Рудольф проходил мимо Мэрили, Амалия лениво повернула голову в ее сторону и, неожиданно выдавив заискивающую улыбку, произнесла извиняющимся тоном:
– Пожалуйста, не сердитесь… Если вы уедете отсюда, он возненавидит меня…
Мэрили сделала несколько шагов и остановилась, почувствовав легкое прикосновение Элеоноры.
– Она права… Я знаю. – Мэрили с удивлением посмотрела на сестру Рудольфа, не понимая, что она имеет в виду. – Если ваша тетя уедет отсюда, а вместе с ней и вы, Рудольф никогда не простит этого матери.
Мэрили не знала, что и ответить, голова ее шла кругом, ей хотелось сейчас только одного – увидеться с Джейд и обсудить с ней этот инцидент. Она торопливо продолжила свой путь, чувствуя на себе пристальный взгляд Элеоноры.
В это время Рудольф, скрипнув зубами, опустил Амалию на постель. Он едва удержался, чтобы наотмашь не ударить мать… Чтоб ей пусто было! Звук шагов за его спиной заставил Рудольфа резко повернуться. Перед ним стоял Хэниш, глаза их встретились в немом согласии – пора!
Все должно произойти этой ночью.
Мэрили постучалась, но, не получив ответа, сама открыла дверь и вошла. Тетя собирала вещи.
– Нет надобности что-нибудь объяснять, – сказала она, не глядя на Мэрили, складывая одежду в дорожный чемодан. – Мне следует уехать, и чем раньше, тем лучше. Я никогда больше не переступлю порог этого дома.
