– Где ты была? – требовательно спросила мать. – Я уже давно зову тебя!
– Я гуляла в саду!
– Не лги мне! Я прекрасно знаю, когда ты говоришь правду, а когда – нет. Я желаю знать, что за «близкий друг» завелся у Рудольфа, кто она и каковы их отношения!
– Кто тебе сказал, что это «она»?
Амалия насмешливо взглянула на дочь:
– Неужели Рудольф отправился бы в столь длительное путешествие ради своих новоявленных друзей-социалистов? – Она самодовольно кивнула, заметив, как по лицу Элеоноры скользнула тень замешательства. – Думаешь, я не знаю, что вы оба стали посещать политические сборища? Городские сплетни достигают и моих ушей! Однако сейчас не это главное. – Амалия почувствовала, как задрожали ее руки. – Меня волнует другое. Тебя пора выводить в свет – не важно, что идет война, сейчас самое время подыскивать себе подходящего жениха. Чем раньше я подберу тебе мужа, тем лучше. А Рудольф должен продолжить свое музыкальное образование.
Подойдя вплотную к дочери, она погрозила пальцем перед самым носом Элеоноры:
– А теперь ты расскажешь мне, куда и к кому уехал Рудольф. В противном случае я позову Винсента, и он запрет тебя в той самой комнате, где отдала Богу душу твоя безумная бабка! Клянусь, Элеонора, я сделаю это!
Дочь внимательно посмотрела на мать – похоже, та не шутила. Если огромный, неуклюжий, как медведь, садовник получит приказ препроводить ее в полуподвал, ничто не сможет остановить его, и ей придется отсидеть там до возвращения Рудольфа. Насколько она знала планы брата, он должен был вернуться через несколько дней, а если по каким-либо обстоятельствам он задержится?!
– Я жду! – отрывисто напомнила Амалия.
Элеонора прекрасно понимала, что заключение в импровизированной тюрьме лишит ее возможности видеться с Кордом, – этого пережить она не могла! Конечно, она поклялась Рудольфу молчать о Мэрили, но у нее нет выбора. Мысленно признав свое поражение, Элеонора сказала:
– Она вовсе не так плоха, мама, как ты думаешь!
– Ага! – взвилась Амалия, торжествуя победу над дочерью, – значит, я была права! Рудольф сбежал из дому, растеряв последние остатки совести, нарушив свое обещание никогда не путаться с женщинами. Он же отлично знает, что в его жизни не должно быть ничего, ничего, кроме музыки! Ну теперь-то уж ты расскажешь мне все!
Элеонора бросила на мать ненавидящий взгляд, и Амалия дала ей звонкую пощечину:
– Говори, черт тебя побери, или ты пожалеешь, что родилась на этот свет!
