Тут она разрыдалась и разговор наш кончился. Я не поверила ни единому ее слову и решила до всего докопаться сама.
– Анжела!
– Что, мама?
– Анжела… Я принесла цветов твоей бабушке. Сегодня годовщина ее смерти.
– А где ее могила?
– М-м-м… Вон там. Я тебе как-нибудь покажу. Да ты, наверное, и сама уже видела. Там два ангелочка по бокам, помнишь?
– Нет.
– Что ты здесь делаешь?
– У моей подруги Ро умер отец. Я и пришла на похороны.
– У Ро?
– Это моя одноклассница. Помнишь ее?
– Нет. Отчего он умер-то?
– От сердца.
– Молодой был?
– Нет. Сорок семь лет.
– Совсем еще молодой! Что же ты мне ничего не сказала?
– Не хотелось говорить об этом за столом.
Мы вернулись домой и больше ни словом не обмолвились о нашей случайной встрече на кладбище. Я держалась этой версии, пока не обнаружила красную папку. Из ангела мой отец превратился в американца. Хотя в каком-то смысле оставался ангелом – ведь его тела не нашли… American Angel. Я решила, что лицо у него – как у дядюшки Сэма.
Мать продолжала благоговейно посещать кладбище каждую среду. Я по-прежнему следила за ней, да так и не выяснила, на какую могилу она ходила. Однажды она все-таки отвела меня на бабушкину могилу, но оказалось, что это бабушка тети Риты…
Я бы никогда не поддержала этого движения, если бы меня не очаровал его лидер. Глаза у него сверкали, словно у Че Гевары… Он обладал таким красноречием и такой силой убеждения, что я примкнула к его движению, не очень-то разобравшись в его целях.
– Этот мир нужен живым! Мертвым он ни к чему…
Я затесалась в толпу протестующих и даже помогла распространять листовки.
Дело обстояло примерно так. Они предлагали префектуре ликвидировать все кладбища в черте города и возвести на их месте культурные центры. Останки всех умерших предлагалось перенести на новое, современное, образцовое кладбище. Дело безнадежное, что и говорить. Инициатива исходила от группы студентов-архитекторов и молодых художников.
Префект предложения не принял, и я отправилась вместе со всеми в ближайший бар.
Че был просто прелесть. Мне было совершенно ясно, что все его речи – несусветная чушь, однако ловила на лету каждое слово, каждый жест… Оно подошел, чтобы познакомиться с новой последовательницей.
– Вы пришли с кем-то из нашей группы?
– Нет, я одна.
– Вы за наше движение?
– Я вообще за движение.
– За любое?
– Я видела воодушевление.
– А знаете, чего мы добиваемся?
– Да. Вы хотите превратить кладбища в культурные центры. Только не добьетесь вы этого.
