– Не плачь, маленький… не плачь…
– Поправится твой пес, – пообещал Пелко и пододвинул к очагу горшочек с водой. – Ты же видел, кровь тёмная и не пузырится. Я сейчас питья ещё сварю, поить будешь, слышишь, вуоялайнен?..
Однако лечение не может иметь полной силы до тех пор, пока к лекарству не добавится слово. Пелко попросил стрелу, взял в руку отломанную головку и ненадолго задумался. Тот не корел, кто не знает заговора на травлю волков, заговора от шатуна Отсо, от засухи и дождя, на зубную боль и на боль в животе, на рану от камня и на рану, нанесённую железом… Для начала требовалось показать бесчестному обидчику, сколь велики были его, лекаря, знания о железе и власть над ним, которую эти знания ему давали. Грозно поглядел Пелко и начал:
Ты, ничтожное железо,
больно ранившее тело,
сталь, что синими губами
отворила двери крови!
Видел я твоё рожденье:
ведь нашли тебя в болоте
по следам глубоким волчьим,
по следам медвежьей лапы!
А потом несли из чащи,
из-под трёх корней берёзы
и пяти кореньев ели,
из трясины, где росло ты…
Он остановился перевести дух, покосился на собаку. Ладно, полдела сделано. Теперь следовало хорошенько отругать вероломный металл и постращать на тот случай, если он не пожелает исправить содеянное зло.
А когда огонь раздули
и ударил тяжкий молот,
ты, стеная, обещало
и клялось великой клятвой
не пускать на волю крови,
не кусать живого тела!
Ты, изгарина дрянная,
пожелавшая испортить
этот славный колокольчик!
Знаю я вещей начало,
видел я твоё рожденье
и имею также силу
причинить тебе погибель,
если рана не подсохнет,
не пройдет кровотеченье,
вновь отправишься в болото,
синим ртом ловить лягушек!..
Пелко не стал выдумывать ещё худшие кары, не стал тревожить хищного Лемпо и тем более повелителя громов, вековечного небесного Старика. Крепко верил могуществу не раз испытанных снадобий. Да и железу, надобно думать, не очень-то хотелось вновь превращаться в ржу после того, как оно побыло стрелой!
– Закутай собаку-то, чтобы не мерзла, – посоветовал Пелко гёту. – Быстрее поправится.
Он сказал это по-словенски, и мореход понял его.
– Меня зовут Тьельвар Эйрикссон, – ответил он корелу. – Как же мне тебя наградить?
– Йерикка, – неловко повторил Пелко и улыбнулся. Он полагал, что ничего особенного не совершил, и принялся от всего отказываться наотрез. Даже от серебра. В конце концов Тьельвар решительно взял его за плечо:
– Тогда ты останешься здесь и будешь есть за нашим столом. Ты будешь сидеть рядом со мной!
