Верно, ты ему не чужая кровь!
– Это ты правильно подметил!.. – засмеялся Тьельвар и проворно отскочил, уберегая колени от коварного удара под щит. – А что такое гусли, словенин?
– Это арфа такая. – проворчал Ратша, ловя его меч. – Я тебе потом покажу.
Но в это время они поменялись местами, и Ратша заметил Всеславу, пробиравшуюся за спинами отроков к воротам. Ему показалось, будто она хоронилась, пряталась с глаз, и он окликнул её:
– Эй, Всеславушка! Погоди!
Она обернулась, и он сразу же понял: что-то тут было не так. Что-то произошло. А в следующий миг она съежилась и опрометью кинулась в ворота – прочь со двора.
Тьельвар легко мог бы достать отвлёкшегося Ратшу. Но не поддался соблазну, опустил меч.
– Погоди. – сказал ему Ратша. – Я сейчас.
Он, конечно, бегал много быстрее всякой девчонки. Но когда он оказался в воротах, Всеславы и след простыл. И вправду спасалась, будто от смерти!
– Вон туда Всеслава твоя потекла, – указал Ратше один из отроков, стороживших с копьями подступ к воротам. – Домой побежала!
Негоже гридню на потеху всей Ладоге бегать без рубахи, ловя девку-невесту. Ничего, он ещё заглянет вечерком к ней во двор, выспросит, в чем горе-беда, не обидел ли кто! А буде назовет охальника, так не скроется бессовестный ни зверем в бору, ни рыбкой в быстрой Мутной реке…
Тьельвар терпеливо ждал его, держа в руках оба меча. Ратша подошёл, и гёт подмигнул ему:
– Хвали день к вечеру, деву – после свадьбы, а жену – на погребальном костре…
– Это так. – проворчал Ратша и кинул на руку щит.
Минул день, минул другой. Ратша ничего не дознался от Всеславы. На все расспросы она лишь опускала голову и так жалко молчала, что в конце концов он махнул рукой и перестал её мучить. Знать бы Ратше, что стоял у неё перед глазами израненный отец, умиравший где-то далеко-далеко, под сырым деревом в густом тёмном лесу… и он, Ратша-оборотень, пусть без умысла, но в его смерти всё-таки повинный… И оттого-то не шёл ей в горло сладкий кусок, не хотелось ни плясать, ни веселиться, ни смотреть на храброго красавца жениха…
Пришлось Ратше довольствоваться тем, что она хоть перестала прятаться от него, и можно было вновь привести её в гридницу на пир и посадить возле себя. Княгине быть с князем, жене гридня сидеть подле мужа, привыкать к дружинному угощению, к шумным товарищам суженого, весело передающим по кругу наполненные рога!
Так случилось, что на том пиру как раз против Ратши оказался ватажник-гёт по имени Хакон; Ратша слыхал, как его, несмотря на совсем молодые лета, часто называли искусным воином. А того чаще – задирой.
