В стихотворении, озаглавленном «Следующей», это любовное материнство особенно ярко замечается.
О, лишь люби, люби его нежнее!
Как мальчика баюкай на груди,
Не забывай, что ласки сон нужнее,
И вдруг от сна объятьем не буди… —
так советует она следующей, той, которая займет ее место у любимого сердца.
И вместе с этим материнством, вместе с чистой женскостью, заставляющей ее высказывать такие великолепные, прекрасные слова, как:
Но знаю, что только в плену колыбели
Обычное — женское — счастье мое!
[40] —
у Цветаевой есть свой взгляд на стихию страсти, чрезвычайно тонкий и интересный. Тут опять напрашивается сравнение с Лоxвицкой. Как груба, как примитивна страсть этой последней, в ее первобытной чистоте и неосознанности, — и как много обдуманного, даже воинственно женского в мыслях Цветаевой о страсти.
У Лоxвицкой нет вопроса пола. Она вся — в любви, и эта любовь, если можно так выразиться, «интерполая», т. е.
безоттеночно-стиxийная, себя не помнящая, себя не видящая, как самум пустыни. Это — вихрь, но вихрь, еще не отделенный сознанием от души, а как бы вырастающий и падающий вместе с этой душой. Он стал ритмом всего существа, души и тела, а потому Лоxвицкая служит любви собою, она еще вне вопросов о любви, она вся — в культе этой любви.
Марина Цветаева затрагивает вопросы пола. И очень важно затрагивает, т. е. не с общечеловеческой, не с философской точки зрения и не с мужчинствующим самоутверждением, по Отто Вейнингеру;[41] она говорит, стоя на своем месте, ее позиция — вечная, осознанная женственность, ее инстинкт — враждебное отталкивание от мужского. Отдача, но отдача после сражения, отдача постороннему, чужому, врагу. Для всякой чистой (подразумеваю: типически-цельной) женщины мужчина есть враг, и история любви к мужчине есть в то же время повесть о военных действиях, осаде и взятии. Непременно — взятии.
В этом отношении интересно стиxотворение «В чужой лагерь». «Аx, вы не братья, нет, не братья», — восклицает она тем, которых ей, женщине, суждено любить.
Пока вы рядом — смех и шутки,
Но чуть умолкнули шаги,
Уж ваши речи странно-жутки,
И чует сердце: — вы враги.
Женская стихия сопротивляется мужской, которой она себя впоследствии порабощает. Первичный инстинкт отталкивает женщину от мужского, как от вражеского, насильственного. Половой подбор, в сущности, измеривается и осуществляется не силою взаимовлечения, но степенью отталкиваемости. Центробежная сила, говоря терминами механики, должна дойти до крайнего своего предела, прежде чем перейти в центростремительную.
