Он запихнул деньги в карман и перешел через улицу в маленький парк. Жуйяр уже проснулся и сидел на скамейке под деревом. Харт присел рядом.
— Как чувствуете себя, док? — спросил он.
— Превосходно, сынок, — отвечал старик.
— Видели вы пришельца, похожего на паука в снегоступах?
— Был тут один какой-то не так давно. Просыпаюсь я — а он меня ждет. Хотел узнать про ту штуку, что вы нашли.
— И вы сказали?
— Конечно. А почему бы и нет? Он объяснил, что разыскивает ее. Я подумал, что вы будете счастливы сбыть ее с рук.
Какое-то время оба сидели молча. Потом Харт спросил:
— Док, что бы вы сделали, если бы получили миллиард долларов?
— Я, — ответил доктор без малейшего колебания, — я бы упился до смерти. Да, сэр, я бы упился до смерти настоящим зельем, а не той бурдой, какой торгуют на этом конце города…
«И все покатилось бы, как заведено, — подумал Харт. — Док упился бы до смерти. Анджела принялась бы шляться по художественным салонам и домам моделей. Джаспер более чем вероятно купил бы себе домик в горах, где мог бы уединяться без помехи. А я? Что сделаю я сам с миллиардом долларов плюс минус миллион?..»
Еще вчера, сегодня ночью, каких-нибудь два часа назад он заложил бы душу за сочинитель модели «Классик».
Сейчас «Классик» казался форменным старьем и преснятиной.
Потому что открылся новый, лучший путь — путь симбиоза, путь сотрудничества человека с инопланетной биологической конструкцией.
Харт припомнил готическую рощу и господствующее над ней ощущение вечности и даже здесь, в ярком свете дня, вздрогнул при воспоминании о несказанной красоте, что возникла среди деревьев.
«Воистину, — сказал он себе, — такой способ сочинять куда лучше: познать явление самому и тогда уже описать его, пережить свой сюжет самому и тогда уже записать его…»
Но он утратил одеяло и не представлял себе, где взять другое. И даже если бы он узнал, откуда они берутся, он все равно бы не ведал, как приобрести хоть одно одеяльце в личную собственность.
Инопланетная, чуждая биологическая конструкция — и все же не до конца чужая: ведь впервые о ней подумал безвестный автор много лет назад. Человек, который писал, как Джаспер пишет еще и сегодня, — скорчившись над столом, лихорадочно перенося на бумагу слова, сплетающиеся в мозгу. И никаких тебе сочинителей, ни фильмов, ни перфолент, ни прочих механических приспособлений. Но сумел же этот не известный никому человек преодолеть мглу времени и пространства, коснуться мыслью иного безвестного разума, и одеяло появилось на свет столь же неминуемо, как если бы человек изготовил его собственными руками!
