– У меня все получилось! Дети меня приняли! – ликую я.
Но у калитки дорогу преграждает Казбек. Он упрямо твердит одно и то же:
– Ты будешь моей! Не хочешь жить здесь – уедем в твой Краснодар…
Не знаю, как отделаться от нежеланного ухажера. Буквально отталкиваю его от калитки – он пытается силой удержать меня, вырываюсь и вбегаю в комнату, сердито крича:
– Вот гад! Достал!
Наташа открывает серые глазки и с любопытством спрашивает:
– Кто?
– Казбек!
– О! Это опасный сосунок… Ко всем пристает… Из школы его выгнали… Не знаю точно за что… Говорят, нашей математичке вместо задачи член нарисовал и написал, что хочет её… Одним словом, молод, желаний много, кровь бурлит, вот и бегает за русскими… За своими-то нельзя: тех за руку взял – женись… Будет ещё приставать
– пошли его подальше…
Только сейчас замечаю, что Наташа не говорит, а шипит от боли, что её бледное личико покрылось испариной, что под глазами чёрные круги, что припухшие губы искусаны…
– Начинается? – испуганно спрашиваю я.
– Не знаю… Что-то нехорошо…
– Ты с ума сошла… Тебе уже давно надо лежать в больнице, а ты всё тянешь, играешь двумя жизнями! Фатима! – стучу я в стену, вызывая старшую дочь Пятимат. – Беги в школу: нужна скорая… Наташе плохо…
Беременная, скрючившись, лежит на кровати: боль сковала её тело, и слёзы постоянно струятся из её глаз.
– Всё… – шепчет она. – Это конец…
Мне жаль Наташу, и я пытаюсь успокоить её.
Наконец приехала скорая. Беременную переносят в машину, и она, прощаясь со мной, просит:
– Сообщи Сулейману…
Решаю сразу же выполнить её просьбу. Иду в школу. Прошусь в кабинет директора, чтобы позвонить Сулейману. Набираю номер: гудки… Наконец кто-то поднимает трубку и говорит на непонятном мне языке…
– Мне нужен Сулейман! – кричу я в трубку.
– Опять звонишь, русская… (И каскад ругательств режет мой слух.) Сулейман женился… Не звони ему больше…
В изнеможении сажусь на стул.
– Как нас, русских, здесь не любят, – огорчаюсь я.
– Что? Ругаются? – догадывается Рамзан. – Это можно понять: нас так долго истребляли… Всё уничтожено: вера, культура, традиции…
Мечетей нет… Преподаем в основном на русском языке…
– А если я донесу?
– Не донесешь: нет у тебя свидетелей… И запугать нас невозможно, так что зря ты это говоришь… – смеётся Рамзан.
– Чем же вы обижены? Учитесь в университетах… Имеете по несколько жён… На улицах звучит ваша речь – по-русски вы только ругаетесь… Кубанские казаки тоже немало пережили, но не ожесточились, как вы… – возмущаюсь я, выходя из кабинета.
