"Я у монашки одной когда-то на квартире жил, — рассказывает Иван Иванович. — С того-то и началось. Отдала мне иконы временно, на сохранение, а через два дня сама померла. От этих икон что-то повернулось во мне, и тогда открыл я в себе особенный талант — находить старые вещи. Очень это интересно. Самое интересное — именно найти. В той стороне, за Бочкаревой, за Меркушиной, была когда-то деревня Кривая Лука. Дома стоят, а народу, жителей, никого не осталось. Я туда поехал. Дураком обзывали и всяко, но вывез оттуда и иконы, и ткацкий станок, что сейчас в амбаре лежит. Так и пошло! В Усть-Салду ездил к старикам, старухам, завел знакомства. Да, бывает, хожу по пустому дому, по чердаку, вспомню, старуха, что здесь жила, говорила: полезешь на чердак, так возьми икону. Под ноги взглянул: а вот я по иконе-то хожу. Она два метра в размере, соборная. Были в деревнях иконы, что раньше в монастырях в дорогих окладах стояли. Нынешнему настоятелю монастыря я помогал их добывать. В Усть-Салде подарили в одном доме старинные иконы, с тем, чтобы я вернул их храму. А вот эту горку-комод, не поверите, я купил за 15 рублей. Хозяева перемену декораций в комнатах делали, мебель покупали, а эту, чтоб не мешаться. Попросили меня: "Дай, Иван, хоть за нее рублей 15". Я, разумеется, дал. А вот та, другая горка, куплена уже за три бутылки вина. Ковер привез из Лебедевой — ездил туда с заготовителями, так его там в тряпье и сдали. Это вот неизменно у меня — комоды и ковер. Да, а икон-то разных перебывало: и Воскресение Христово, и лики архангелов… Однажды попалась икона драгоценная, что в золотых вратах лишь ставят. А у меня уже тогда появились связи. Один человек, он и по заграницам знает, и всюду.
Тогда купили телевизор, как раз Любаше к дню рождения. А я на ту икону пять телевизоров мог бы купить. Раньше у каждой старухи иконы в доме были; если кому не хватает выпить, икону с собой, ко мне идут. Придут. Ну, сколько? Пятерка. Давайте. А сундук этот фамильный, со звоном, так мне отдали совсем за пачку дрожжей. Мебели много, игрушек из глины, наличники, самовары медные"…
ВАЛЕНКИ, ВАЛЕНКИ…
В ближней округе ни одного пимоката, кроме старого Федора Степановича Завалина, с которым мы сидим, перебираем все истории. В самые худые времена и то были на селе пимокаты, а теперь умер и Наум Фалалеев, умер и Петр Яковлевич Завалин. А Федор Степанович нынче занемог, скатал вон только одни валенки, что просила соседка. Внучке, девочке, которой и годика не исполнилось. А чуть подрастет, начнет ходить, и обрадуется снежной русской зиме, ледяным горкам, санкам. И будут греть ножки теплые валеночки, кустарно свалянные старым дедушкой. Еще и из своей шерсти катал Федор Степанович, да и за работу не брал много. Не дороже обходились они покупателям, чем фабричные, магазинные. А разве сравнишь товар?
