Лайт смотрел на вяз. Ветви огромного дерева вытянулись чуть ли не на полдвора.
– Ну не чудо ли? – сказал Макмиллан, указывая на вяз. – Такого, как этот, во всей округе не сыскать. Двести пятьдесят футов, не меньше. – Он похлопал рукой по стволу. – И толщина, наверное, футов восемь.
Лайт кивнул. Он не умел вести светскую беседу и чувствовал себя неловко.
После долгого молчания Макмиллан спросил:
– Направляетесь к Обрывам?
– К горам, на западе.
– Слышал я, те горы уходят в самое небо. Один парень, что был с Кларком, говорил: «Самые красивые в мире места». Говорил: «Бобры подходят прямо к человеку и лапу протягивают – здороваются».
– Далеко отсюда река поворачивает на северо-запад?
– Так не идете к Обрывам, а? – усмехнулся Макмиллан. – А я все гадаю: зачем вы связались с этими лодочниками? Ты бы должен знать, что четырем мужчинам этот груз до Обрывов не поднять. – Лайт ничего не ответил, и Макмиллан продолжал: – Выше по течению лодку придется и тянуть, и по суше перетаскивать. Тут кругом еще и всякого сброда полно. Вашему лодочнику надо было брать с собой человек десять. И знаешь, мой тебе совет: не связывайся ты больше с лодкой и с этим немцем. Я тебе лучше каноэ дам.
– Мне говорили, между рекой и горами живут в основном осейджи, – заметил Лайт.
– Верно говорили. Ты сам-то осейдж? Лайт кивнул.
– У моей жены ма была из осейджей. А па – питтсбургский лодочник. Большего драчуна с Огайо не спускалось. – Макмиллан помолчал. – То, что миз Мак из осейджей, помогло мне обосноваться. Хорошие люди эти осейджи. Когда ты с ними по-хорошему, и они с тобой тоже.
Из дома до них донесся звонкий смех Мэгги.
– Этот лысый глаз положил на твою жену, – негромко произнес Макмиллан. Лайт ничего не ответил. – Мне такие попадались. Когда они себе кого-нибудь присмотрят, то уже не отступят. Мне кажется, рано или поздно тебе придется его убить.
– Похоже, что так.
Мэгги впервые в жизни приняли так хорошо. Ее не осуждали, не оскорбляли. Никто не удивлялся, что юная особа порхает по всему дому, восторгается часами, оловянной посудой и пестрыми лоскутными одеялами, которыми была застелена кровать в углу.
– Как славно! – воскликнула она и захлопала в ладоши. – Ты тут спишь, Эй?
– Тут спят па и ма. Мы спим вон там. – Девушка махнула в сторону комнаты за тонкой перегородкой.
– Можно посмотреть?
– Посмотри, – сказала Эй, после того как ее мать кивнула.
Девушка повела гостью в другую комнату, ее сестры не отставали ни на шаг.
