– Спасибо, но мне хочется посидеть в кафе.
У первого встретившегося им кафе Норберт притормозил и съехал с трассы. Он хладнокровно запарковал машину в запрещенном месте, открыл дверцу и показал на террасу, уставленную большими разноцветными пляжными зонтами.
– Подходит, мистер?
– Вполне. Вы пойдете со мной?
– С удовольствием, мистер.
С террасы их уже заметили и откровенно рассматривали.
Семнадцатилетние девчушки в облегающих маечках заинтересованно поглядывали на Алена.
– Норберт, вы не могли бы снять фуражку?
Улыбнувшись, шофер выполнил просьбу.
– Что будете пить, Норберт?
– Анисовый ликер, с вашего позволения.
– Тогда и я то же.
Неожиданно Ален почувствовал себя неловко: его темно-коричневый костюм, черный галстук и белая рубашка диссонировали с одеждой окружающих. Вся публика в кафе была одинаково полураздета: шорты и сандалии на босу ногу да что-нибудь символическое сверху у женщин… Строгая черная униформа Норберта вообще отдавала похоронами среди этого, съедаемого солнцем, пейзажа.
* * *
Виктория Хакетт не могла оторвать глаз от огромного букета роз.
– Арнольд!
– Виктория?
– Ты знаешь этого мистера Гольдмана?
– Только по фамилии. Он продюсер.
– Эти розы еще красивее чем те, в Майами! Очень мило с его стороны.
– Да. Твоей спине лучше?
– Немного лучше…
Они прибыли только вчера, но стоило Виктории пройтись от отеля до пляжа и обратно – весь путь занял десять минут,- как на ее плечах появились волдыри. Эта история повторялась каждый год.
– Тебе дать еще крем?
– Нет, все в порядке.
– Я готов.
– Какие нежные розы! – Да, да… нежные.
***
– Вы говорите по-французски, мистер?
– Плохо.
– Здесь вам не часто придется им пользоваться. Все общаются на английском.
– Вы знаете отель «Мажестик»?
– Очень хорошо.
– Ну и как он?
– Вполне подходящий, мистер.
– Не скучный?
– Очень веселый, мистер.
Ален заерзал на стуле. Ему не нравилось, что после каждой сказанной фразы Норберт неизменно произносил «мистер».
– Норберт?
– Мистер?
– Вас не утомляет все время называть меня «мистер»?
Он улыбнулся шоферу и по-приятельски подмигнул ему. Норберту было лет пятьдесят – пятьдесят пять: высокий, сильный, с корректирующими очками на крупном носу. Мелкие морщинки в уголках глаз свидетельствовали о его веселом нраве.
– Такое обращение предусмотрено правилами агентства, где я работаю. Большинству клиентов это нравится.
– Мне – нет. Вы давно на этой работе?
– Двенадцать лет.
– А до этого?
– Работал в системе образования. Ничего особенного.
