Укутавшись в старые тряпки и обрывки кроличьих шкурок, я кочевал от деревни к деревне, согреваясь теплом самодельной кометы, консервную банку для которой нашел возле железной дороги. Я усердно подбирал любое подходящее для кометы топливо и складывал его в мешок за спиной. Как только мешок становился легче, я уходил в лес и ломал там ветки, обдирал кору, выкапывал торф. Когда мешок тяжелел, я продолжал путь и, раскручивая комету, радовался ее теплу и чувствовал себя в безопасности.
Разжиться едой было не трудно. Непрерывные снегопады удерживали крестьян в домах. Я безбоязненно пробирался в заваленные снегом амбары, выбирал там лучшие картофелины и свеклу и потом пек овощи на комете. Если меня и выслеживали, то неуклюже пробирающийся сквозь снегопад бесформенный ком тряпья принимали за привидение. Иногда крестьяне спускали на меня собак, но, когда они добегали до меня, я легко отгонял их кометой. Они возвращались к хозяевам уставшие и замерзшие.
Я был обут в широкие, перевязанные большими лоскутами башмаки. Благодаря широким деревянным подошвам и моему малому весу я не проваливался в глубокий снег. Закутавшись до глаз, я свободно бродил по округе, встречаясь только с воронами.
Я ночевал в лесу, забираясь под сугробы прикрывающие узловатые корни старых деревьев. Я загружал комету сырым торфом и влажными листьями и они обогревали мое убежище ароматным дымком. Огонь тлел всю ночь напролет.
В конце концов на несколько недель задули теплые ветры, началась оттепель и крестьяне начали все чаще выходить из домов. Бодрые отдохнувшие псы бродили теперь вокруг деревень и мне становилось все труднее добывать пропитание. Пора было остановиться в какой-нибудь деревне подальше от немецких застав.
Я шел через лес и с деревьев, угрожая затушить комету, на меня часто обрушивались подтаявшие снежные шапки. На следующий день я услышал чей-то крик. Я спрятался за куст и, боясь пошевелиться, внимательно прислушался к скрипу деревьев. Снова раздался крик. Наверху, в кронах деревьев, захлопали крыльями вспугнутые вороны. Осторожно перебегая от дерева к дереву, я приблизился к месту откуда доносился крик. На узкой размокшей дороге виднелась опрокинутая телега, возле нее стоял конь.
Заметив меня, конь повел ушами и встряхнул головой. Я подошел поближе. Животное так исхудало, что была видна каждая его косточка. Как мокрые веревки, провисали пучки изнуренных мышц. Конь посмотрел на меня налитыми кровью глазами и захрипел с видимым усилием поворачивая голову.
