Вдруг толстяк Тудораке вскочил со скамьи и мелкими шажками засеменил к выходу.
- Ты куда?
Тудораке, низко опустив голову, пролепетал!
- Домой.
- С какой целью?
- Что вы сказали?
- Зачем, говорю, идешь домой?
- Помочиться.
Остальные десять сидят на своих местах, как ни в чем не бывало - что ж, это в порядке вещей, чтобы живой человек время от времени... Но тут Мирча поспешил предупредить своего двоюродного братика:
- Пошлют гусей пасти.
Бедный Тудораке широко открыл глаза, приоткрыл рот, да так и замер. В самом деле, пошлют гусей пасти, и тогда все пропало. А без школы, все вон говорят, что никуда. Поразмыслив, он печально побрел на свое место.
- Что же ты, идешь - не идешь?
- Уже неохота. Уже всё.
Бог ты мой, подумал Микулеску, кто может сказать, что знает народ, что видел его своими глазами, слышал его речь, понял его душу...
- А писать взяли с собой что-нибудь?
Ника, сын Умного и, главное, наиболее самостоятельного чутурянина, продемонстрировал, к общей зависти, новый букварь, тетрадку и половину карандаша. Оба Морару набили карманы фасолью, потому что, сказали им дома, это нужно, чтобы научиться считать. У Нуцы был кусочек резины, отрезанный самим Карабушем от старой калоши, - он ей сказал, что этой резинкой ей там придется стирать, что не так напишет, а большего он ей ничего не говорил...
Учитель взял мел, написал на доске: "Ученье - свет, неученье - тьма".
- Может кто-нибудь из вас прочесть, что я на доске написал?
Увы, это было им не под силу.
- И ты, Ника, не можешь?
Увы, и он, потому что, хоть его отец и прослыл в селе за Умного, грамоты он, конечно же, не знал.
- Я научу вас грамоте, - сказал учитель. - Вы будете жить легче, чем живут сегодня ваши родители. Возможно, некоторые из вас, которым учение будет легко даваться, пойдут учиться и дальше, может, важными господами станут, может, даже в фаэтонах разъезжать будут, но я учитель строгий, за неповиновение, за непослушание буду наказывать. Ну, что скажете вы на все это?
Дети умолкли. Конечно, милое дело проехаться когда-нибудь по Чутуре в фаэтоне, на зависть своим врагам, но и эти порки, если будут долго выбирать прутик, да еще и штанишки при этом заставят спустить.
Мирча вдруг заулыбался:
- Отец на днях меня порол - то-то бил!
- Плакал?
- Поплакал, а потом ничего, отошло...
- Но бил-то он тебя за дело?
- Кто же бьет своего ребенка за просто так?
- Ну что же, в таком случае давайте начнем.
Выждав паузу, сказал неожиданно торжественно:
