Но рассудок проиграл. Губы Линет приоткрылись, и крик застрял в горле. Приходилось признать, что или она действительно потеряла разум, или какая-то дьявольская, сверхъестественная сила облекла в плоть и кровь ее сокровенные мечты, – ибо перед изумленным взором девушки стоял живой герой ее грез, столь потрясающий в своей красоте, излучающий столь невероятную силу, что поверить в его реальность было действительно трудно. Линет на секунду закрыла глаза в тщетной надежде, что видение исчезнет, но тут же вспомнила не раз слышанные слова священника, что Бог всегда наказывает за грешные мечтания, а порядочных женщин наказывает вдвойне. Охваченная чувством запоздалой вины, девушка горячо принялась оправдывать свой грех мощью того соблазна, с которым должна была бороться.
Однако безмолвная молитва не помогла, густые ресницы дрогнули – и дрожащая от страха Линет увидела, что видение все еще не растаяло, не исчезло и не сгинуло. Оставалось лишь принять тот удивительный факт, что присутствие мужчины в ее комнате есть не плод ее разгоряченного воображения, а самая настоящая реальность и явь. Но самое ужасное было то, что эта явь стояла, опершись плечом на закрытую изнутри дверь, и смотрела на нее, прикрытую лишь прозрачной пеленой воды!
– Миледи… – Человек усмехнулся и умолк, откровенно любуясь белоснежными плечами, обращенными к нему, и одновременно насмешливо изучая деревянное подобие ванны. За то время, что Райс[2] нежеланным гостем провел в Нормандии при дворе Завоевателя, он уже привык к женщинам, которые, вне зависимости от своего высокого или низкого происхождения, преследовали его, готовые буквально на все, но лишь эта малышка, избалованная дочь графа Рэдвелла, дошла до того, что просто рухнула у его ног, не боясь последствий. И теперь, пошедший навстречу ее желаниям, Райс гадал, насколько хорошо она сумеет отблагодарить его за столь щедрый дар. Циничная улыбка играла на его губах, что, впрочем, отнюдь не лишало его обаяния.
В полном смятении, едва дыша, Линет наконец слабо вскрикнула в знак протеста и, резко отвернувшись, скользнула в воду до подбородка, скрывшись за деревянными стенками. Предательница-луна ярко светила в узкую прорезь стены, и тело девушки розовело от стыда таким жаром, что вода непременно должна была бы закипеть, во всяком случае Линет очень бы этого хотелось. Белая пена кипения хотя бы немного прикрыла ее нагое тело от пары черных как ночь, слишком пронзительных глаз. Но вода оставалась прохладной, и девушка лишь обхватила руками поднятые к груди колени, крепко прижавшись к деревянной стенке.
