Лозунг: "партия сказала: надо, комсомол ответил: есть". А мы все до одного были комсомольцами и верили в нашу партию и самый справедливый строй в мире. Пороху хватило только на один холостой выстрел: задать вопрос и не получить ответ. Кроме трёх человек все ученики нашего класса поступили в высшие и средние учебные заведения, в какие желали нашего поступления в основном наши родители и учителя, но некоторые из нас – по призванию. По пути к коммунизму постепенно с прилавков магазинов стали исчезать мясо, молоко, масло.
У меня же руки чесались: так хотелось работать своими руками и видеть результаты своего труда. Мне, деревенскому человеку, в городе было тесно, тянуло к просторам полей. Я бы коров доила, например. Нравилась мне и работа у станков. В девятом классе мы проходили практику на фибровой фабрике. Работа на конвейере, когда ритм станка совпадал с ритмом движения человека, и каждое движение было целесообразным, и результат труда был видимым – такая работа доставляла радость. А в голове звучали стихи Владимира Маяковского: "Радуюсь я. Это мой труд вливается в труд моей республики" После окончания девятого класса мы делали пристройку к школе, разгружали кирпичи, таскали песок, гравий. Я же быстро освоила навыки каменщика. Мастерок быстро мелькал в ловких руках, стены росли на глазах, усталости не было. Была радость труда, праздник для души.
Обучение в ИГМИ началось очень хорошо для меня, с рытья картошки в колхозе. Кроме студентов работать там было некому. Это повторялось ежегодно в сентябре и нередко в октябре. Городские жители не могли выполнить норму (двадцать огромных корзин), уставали, работая до пяти часов вечера. Я же, как землеройка, быстро работая лапками, успевала нарыть двадцать корзин картошки до 12 часов дня и после обеда на работу не возвращалась, отдыхала в лесу, собирая грибы и ягоды. Хорошо!!! После работы никто не уставал, жгли костры в лесу, пели под баян.
Учиться было легко и интересно. Учила только то, что интересно, и то, что спрашивали в течение учебного года. Остальное – только во время сессии. Пяти дней хватало, чтобы прочитать учебник и все лекции по два раза, а в третий – только пролистать, проверяя себя, всё ли запомнилось. Память была фотографической. Я запоминала не только содержание, но и место нахождения информации. Мне не надо было писать шпаргалки. На экзамене я как бы держала перед собой и раскрытый учебник, и лекции, перелистывая их. Всё, как бы сфотографированное, держалось в моей голове. Перед экзаменом я тряслась, как осиновый лист на ветру. Казалось, что я ничего не знаю, но, получив билет, я убеждалась, что знаю всё. Всё было записано в памяти моего "хорошо натренированного компьютера". Наступало спокойствие, и я излагала материал уверенно, обстоятельно, говорила выразительно. Мало было иметь знания, но надо было уметь их продемонстрировать. Я умела. (За артистичность можно было поставить шесть баллов). Однажды седой профессор, поставив в зачётку "отлично", встал, пожал мне руку и сказал: "Спасибо". Однажды на практических занятиях, когда нужно было ответить на вопрос, где требовались не только знания, но и умение логически мыслить, я быстро нашла ответ, и преподаватель, ставя меня в пример, сказал, что надо в голове иметь царя. В школе преподаватель истории говорил, что в голове у меня золото. Мне это очень нравилось, и я росла в собственных глазах. "Красота приглядится, а ум пригодится".
