Охваченная сильной дрожью, Игрейна рассматривала мужчину, стоящего перед ней, пытаясь оценить правдивость его слов и достоинство, с каким они были сказаны.
Королева стояла в нерешительности, как будто ожидая дальнейшей схватки.
Ни один из них не двигался, хотя в его руках руки Игрейны горели.
– Мы оба охвачены страстью, – прошептал Утер, наклоняясь к ней, но не дотрагиваясь до нее. Я знаю это так же, как знаю то, в каком направлении дует ветер на рассвете. Но ты станешь моей по доброй воле, я не хочу даже думать о том, чтобы взять тебя силой.
Утер ждал, и его губы были совсем близко с ее губами.
Игрейна чувствовала на своем лице тепло его дыхания и чувствовала, как бешено стучит ее сердце, когда она приподнялась на пальцах, чтобы дотянуться до его губ.
Страсть закипела в ней, и одним движением она высвободила свои руки и вплела их в его волосы, а се губы отыскали его рот, и они слились в страстном поцелуе. Утер прижал Игрейну к себе, и она обняла его, не заметив, когда он успел опустить ее на кровать.
– В ту ночь я стала воплощением богини, а та огромная резная кровать была моим алтарем, – шептала королева-мать. – Когда мы удовлетворили нашу первую неистовую страсть, мы лежали и разговаривали, и Утер рассказал мне, что это Мерлин придумал, как пробраться в Тинтагель через боковой вход. Каким-то образом волшебник узнал пароль на эту ночь и, изменив свою внешность и внешность Ульфина так, что они стали походить на людей Горлойса, провел их по тайной тропе в скалах. Но самой хитрой его выдумкой был черный испанский плащ: если действовать осмотрительно, даже стражников можно заставить увидеть того, кого они ожидают увидеть.
– Утер был невероятно горд тем, что ему удалось пройти через эту дверь, а я восхищалась его храбростью. Позднее, когда он заснул, я лежала и смотрела на него и внезапно поняла, что за одну эту ночь мне доверилась страстная, свободная душа, которой время от времени нужно было какое-то убежище, иначе он бы просто умер. Я не знаю, Гвен, поймешь ли ты меня, ведь ты никогда не видела его.
– Может быть, пойму, – пробормотала я.
В это время в комнату неслышно вошла Эттарда и сказала, что за дверью ожидает священник, но королева-мать отрицательно покачала головой, и Эттарда осторожно удалилась.
Когда закрылась за ней дверь, Игрейна сказала:
– Этой девушке я оставила то немногое, что не отдала монахам в Тинтагеле. Этого ей хватит, чтобы прожить безбедно, и мне будет приятно, если ты найдешь для Эттарды место у себя… Она все еще вспоминает те месяцы, когда мы были при дворе, а вы с Артуром только поженились, и мне было бы легче, если бы ты взяла Эттарду под свою защиту.
